"Елена Миронова. В паутине южной ночи" - читать интересную книгу автора

и гармония стоят одиночества. Если она захочет, то может обзавестись
ребенком - слава богу, сейчас у нее для этого есть все условия, а наше
общество перестало смотреть на одиноких мамаш как на неполноценных.

Но Лика ребенка не хотела. Во всяком случае, пока. Пока она не была
готова к такому самопожертвованию. И ее вполне устраивала ее жизнь. Вернее,
устраивала бы полностью, если бы не кое-что... Лика от этого никак не могла
избавиться. И, скорее всего, уже никогда не сможет. И только это "кое-что"
мешало ей наслаждаться жизнью.

Борис плакал, некрасиво размазывая слезы по некрасивому лицу. Мишаня
сочувственно подал ему платок, но Борис не притронулся к нему. Он не хотел
брать Мишаниного платка, не хотел дотрагиваться до руки этого убийцы! И
почему именно он, эта сволочь, этот подонок принес ему ужасную весть? В
старину гонцов, появившихся с плохими вестями, убивали. А что, если Борис
сейчас убьет Мишаню? Правда, у него нет ни ножа, ни пистолета, ни даже
палки, которой он мог бы бить этого мерзавца, рока у того не выступит кровь
на выпуклом лбу, пока он не станет молить о пощаде, пока его пульс не
остановится...

Борис знал, что отсутствием предметов, которыми можно убить, он
оправдывает собственную несостоятельность. Убить можно и не вооружаясь.
Можно прыгнуть на этого борова, зубами впиться в толстую шею, прокусить
сонную артерию, испачкаться в чужой крови и совершить сладостный акт
возмездия. Но он также знал, что ничего подобного не совершит. Что будет
продолжать плакать, жалобно размазывая слезы, и мечтать о том, чтобы Мишаня
и вся его банда сдохли одновременно. Чтобы попали в гущу теракта и погибли
все, разом! Чтобы машина, в которой они ехали, взорвалась...

Мысли о машине снова напомнили ему о сестре, которая умерла так страшно
и так нелепо.

- Прими мои соболезнования, - с трудом выговорив последнее слово,
сказал Мишаня, не выпуская изо рта зубочистки. Этот урод постоянно ковырялся
в зубах, и зубочистка была словно его визитной карточкой.

Его соболезнования совершенно были не нужны Борису, так же, как и он
сам. Эмма погибла. Погибла ли? Ее убили! Эти скоты, во главе с Мишаней,
убили ее, чтобы Борису было легче взять четыреста тысяч долларов. Они же не
могли не понимать, что, даже если Эмма согласится вернуть долг за брата, то
может не согласиться ее муж! А Денис не слишком-то жаловал своего шурина.
Ведь так, кажется, называют брата жены? Денис считал его ничтожеством и
выдал ему на автосервис лишь пятьдесят тысяч долларов, решив, что большего
тот не заслуживает. И был прав. Борис и есть ничтожество, он так чувствует и
так ведет себя, в полном соответствии с этим определением. И будет
продолжать вести себя так же и дальше. Потому что он - трус и ничтожество.

- Ладно, я пошел, - Мишаня тяжело поднялся, перекинул зубочистку на
другую сторону мясистого рта и направился к выходу.