"Рауль Мир-Хайдаров. Велосипедист" - читать интересную книгу автора

посмеивающимися над собственной писаниной, с врачами, которые терпеть не
могут больных, да мало ли с кем сводила судьба... Но все эти черты
характера, человеческие пороки и слабости были или на виду и быстро
становились очевидными для близких и внимательных людей, или открывались со
временем для всех окружающих.
У Маринюка складывалось иначе, сложнее. Он не обладал ни явными, ни
тайными пороками, был в меру открыт, общителен, со всеми в дружбе, душа
компании, словом, не принадлежал к тому числу людей, на которых смотрят в
упор и не замечают.
Но была у него беда, которую он осознал гораздо позже, чем следовало, и
которая, как оказалось, подтачивала его изнутри и, помимо его воли, стала
определять поведение, взгляды, а затем составила и его сущность.
Слишком часто его принимали за другого... Справедливости ради надо
сказать, что он никогда не давал для этого повода, не делал двусмысленных
намеков, не пользовался загадочным молчанием, не подыгрывал в создавшихся
ситуациях. В жизни он не знал, да и не слышал, чтобы кто-то внешне так
походил на разных людей, разве что видел подобное в комедиях ошибок прошлого
столетия, да и там роковое или комическое сходство обыгрывалось с одним
двойником. Однажды на досуге, когда он попытался с улыбкой перечислить, за
кого его только не принимали, то вдруг с удивлением обнаружил, как
далеко-далеко, в самую юность, уводит его память.
В ту давнюю осень, когда он был еще студентом, произошла с ним странная
история, если быть точнее - так, приключение, не более, но последствия его
наложили отпечаток на всю дальнейшую жизнь.
Учился он в ту пору в строительном техникуме и в родной Мартук, что в
двух часах езды от Актюбинска, наведывался каждую субботу: запастись на
неделю картошкой, яйцами, прихватить каравай домашнего хлеба, а зимой еще и
сала. Тянуло его к друзьям-приятелям, девушкам мартукским, - видно, крепко
сидели корни его в отчей земле.
Мартук в пору его юности отличался нравами суровыми, окраины враждовали
между собой по поводу и без повода, но особенно зло не любили чужих:
практикантов, молодых людей, приезжавших в гости, солдат, прибывших на
уборку: вероятно, парни инстинктивно видели в новичках потенциальных
соперников. Против чужих, забыв свои распри, всегда выступали сообща,
особенно дурной славой по этой части пользовалась Татарка, где жил Маринюк.
Верховодили на Татарке соседи Руслана Рашид Тунбаев и Славик Рудченко.
Славик даже приходился Руслану каким-то дальним родственником. Роль Маринюка
в воинстве Татарки была самая незначительная, если сравнить с театром, то
статист, не более. Но, приезжая теперь домой на воскресенье, он появлялся в
кино, на танцах всегда в компании Рашида и Славика. Город уже успел наложить
свой отпечаток на Руслана: держался он более непринужденно, чем его
приятели, и шутку мог ввернуть ладно и к месту, и с девушками знакомился
легко. За год жизни в городе он неожиданно вытянулся, стал по-юношески
строен, легок в движениях. И тому, кто видел троицу со стороны, - а
появление лидеров Татарки никогда не оставалось незамеченным - могло
показаться, что этот молодой человек с повадками горожанина, к которому двое
других то и дело обращались с вопросами, главный в компании. Но это не
соответствовало действительности, друзья просто выделяли Руслана: студент,
горожанин, и, конечно, отдавали должное его обаянию, остроумию, той свободе
действий и суждений, которые всегда отличают городского от провинциала.