"Рауль Мир-Хайдаров. Жар-птица" - читать интересную книгу автора

не была тайной. В маленьких местечках все на виду, хочешь утаить - не
утаишь, а Чипигин, тот не таился, жил нараспашку. К тому же работала мать
всю жизнь нянечкой в больнице, куда все слухи рано или поздно стекались.
- Бедный Толя, бедный Толя,- горестно прерывала рассказ мать, и Рафаэль
только молча кивал головой, соглашаясь с ней.
- И умер-то от болезни, от которой сейчас не умирают, от ангины. В
последнее время шоферил, изредка помогал мне: то угля подвезет, то удобрений
на огород, то глины - дом подмазать. Я тут же самовар ставлю, пока он
разгружается, значит. С детства любил он у нас чаевничать. Так вот,
раздобыл, значит, Толик для механиков нашего пивзавода какую-то важную
железку, денег за услугу брать не стал. Те на радостях да в благодарность и
предложили ему целую неделю бесплатно пить отборное пиво в подвалах, к
которым, кроме районного начальства и гостей сверху, никого не подпускают.
Пиво-то ледяное. Привезли его ночью в больницу с высокой температурой. А к
обеду он скончался. Уже по дороге домой я тебе телеграмму послала...
Среди ночи Рафаэль неожиданно проснулся, долго ворочался с боку на бок.
Он потихоньку встал, оделся, стараясь не шуметь, вышел во двор. Ночь шла на
убыль. Не замечая ночной прохлады, сшибая росу с одичавших роз и давно
отцветшей сирени, он выбрался на улицу. Нуриев решил пройтись по безлюдной
главной улице села. Он неспешно шел вдоль сонных дворов, припоминая их
хозяев. И память вдруг сама вернулась к той яркой, незабываемой поре
детства, когда у него еще была кличка Мушкетер.
В детстве их было трое - неразлучных друзей. Знали они друг друга с
малолетства, а сошлись, кажется, школьниками. В году пятьдесят пятом на
берегу речки Илек, возле казахского аула Жанатан построили пионерский
лагерь, который служит детворе и по сей день, потому что строили его с
любовью, добротно, с верой в долгую и крепкую жизнь.
В том пионерлагере Чипига, самый отчаянный из троицы, бесстрашно шарил
в реке по рачьим норам. Ловили раков ночью, тайно, с помощью керосинового
фонаря или факела. Факельщиком всегда был Ленечка, называвший себя жрецом
огня, а Рафаэль таскал ведро. Часто, кроме раков, Чипига ловил сонных,
жирных налимов - тогда река еще была богата ими. Раков варили здесь же, на
берегу,- дело быстрое. Иногда на такие полуночные трапезы они приглашали
девчонок, клятвенно заверявших, что не выдадут тайны ночных вылазок.
Девчонки днем охотно соглашались, но, когда наступала ночь, ребята тщетно
вызывали их условными сигналами: избранницы то ли не могли разорвать сладких
пут сна, то ли оказывались отчаянными трусихами. Пройти, крадучись, по
территории лагеря, пробежать сквозь черноту мрачного, шелестевшего каждым
листком леса к темной реке, где в затонах глухо плескалась крупная рыба,
было выше их сил, хотя посидеть у огня и отведать раков им очень хотелось.
Там же в лагере трое друзей получили от физрука прозвище - "три мушкетера".
Физрук был неистощим на выдумки: организовывал рыцарские турниры, поединки
фехтовальщиков с выбыванием. Их троица всегда выходила в финал. В Мартуке
выросло несколько пятиборцев международного класса, и Нуриев, натыкаясь на
фамилии земляков в газетах, всегда вспоминал пионерский костер в ночи и
глухой голос физрука, бывшего фронтового разведчика, рассказывавшего легенду
об офицере, доставившем в штаб пакет чрезвычайной важности. Чтобы выполнить
задание, офицеру пришлось скакать на коне, стрелять, фехтовать, плыть,
бежать - словом, преодолевать множество преград. Легендой, романтическим
ореолом литературных героев он приобщал бледных, плохо кормленных тонконогих