"Рауль Мир-Хайдаров. Седовласый с розой в петлице (повесть)" - читать интересную книгу автора

Все произошло так неожиданно, в доли секунды, что Павел Ильич не успел
даже испугаться, ощутить надвигавшуюся беду, но, что странно, успел
вглядеться в пьяного. Это было похоже на крупный и назойливый кадр в кино,
когда зритель успевает оценить и осмыслить не только выражение лица актера,
его одежду, но даже запомнить интерьер, в котором действует герой. Спас от
беды водитель, его немыслимая реакция: машина резко взяла вправо, едва задев
крылом полу распахнутого пиджака незнакомца. Раздался удар разбитой бутылки,
и на переднее стекло брызнули капли вина. Машина, избежав, казалось бы,
неминуемого столкновения, проскочила на несколько метров вперед и встала.
Разозленный водитель хотел было выйти, но Павел Ильич остановил его жестом
-- не надо. Когда машина тихо тронулась с места, Таргонин невольно
оглянулся, но кромешная тьма уже поглотила пьяного, и только площадная брань
в адрес водителя да звук бьющегося об асфальт стекла - горлышка бутылки,
которое, видно, со злости швырнул прохожий,-- свидетельствовали о реальности
произошедшего.
- Пришлось бы возвращаться с этим негодяем снова к операционному
столу, да и то если бы живой остался,-- нервно бросил шофер.
Хирург ничего не ответил. В ушах у него все еще стояла злобная брань
пьяного незнакомца, и голос его казался Таргонину странно знакомым.
Застолье в доме было в самом разгаре. Домочадцы и друзья Таргониных,
давно привыкшие к тому, что хозяина дома не раз уводили из-за праздничного
стола, начали отмечать день рождения хозяйки, не дожидаясь профессора.
Дежурная медсестра предупредила - у Павла Ильича срочная операция.
Случай на дороге выбил Таргонина из колеи, и он вдруг почувствовал, как
устал,-- четыре часа у операционного стола после напряженного рабочего дня
-- не шутка!
Расстроился он еще и потому, что планировал после дежурства заехать на
базар, купить для жены любимые белые гвоздики и флакон французских духов,
которые ей давно хотелось иметь. Собирался и помочь жене по дому, и сам в
кои-то веки встретить гостей, а все пошло кувырком. Обидно было, что в день
рождения жены приходится отделываться букетом из больничного сада, хотя и за
это спасибо медсестрам,-- это они попросили садовника уважить профессора,
понимая, что ни на какой цветочный базар он уже не успевает.
За столом на вопросы, посыпавшиеся со всех сторон, Павел Ильич коротко
ответил:
- Да, операция оказалась трудной, но, надеюсь, больному не грозит даже
инвалидность. Впрочем, загадывать не будем...
О случае с пьяным в соседнем переулке он не сказал ни слова. За щедро
накрытым столом уже царил свой порядок, и запоздало брать на себя роль
хозяина дома показалось Таргонину нелепым, да и сил на это у него не
осталось, и потому он сидел тихо, стараясь подладиться под общее
настроение,-- правда, не очень ловко, чем, конечно, вызвал недовольство
жены. Павел Ильич не мог настроиться на веселую волну, потому что то и дело
перед его глазами возникал человек, появившийся внезапно из-за темных кустов
сирени, его лицо. Почему он так подробно, до мелочей запомнил его, хотя лица
того парня - водителя, которого оперировал час назад, как ни силился,
припомнить не мог? И почему ему показался знакомым голос ночного забулдыги?
Он снова и снова мысленно вглядывался в пьяного. Высокий, немного выше
самого Павла Ильича, да и по возрасту они, наверное, были ровесниками,
что-то около сорока пяти. По фигуре угадывалось, что природа щедро одарила