"Рауль Мир-хайдаров. Пешие прогулки" - читать интересную книгу автора

которое вы выбили у этого несчастного, ничего не стоит. Что же до ваших
методов - заглядывайте иногда в Уголовный кодекс, советую, иначе мы с вами
не сработаемся. - Потом, после долгой паузы, от которой полковника прошиб
пот, продолжил: - А этого человека определите на принудительное лечение и
не числите его фамилию в резерве, чтобы "закрыть" еще какое-нибудь
оченредное преступление, память у меня крепкая, не советую испытывать ее.
Полковнику хорошо была знакома статья, котонрую имел в виду прокурор,
когда говорил об Угонловном кодексе: именно из-за должностных
злонупотреблений он с поста начальника областной минлиции слетел сначала до
поста руководителя городнской службы, затем районной в городе, пока не
докатился до сельской местности, что, впрочем, нинкак не отразилось на его
погонах - может, оттого, что ему до сих пор так открыто, в лицо, никто не
говорил о служебном несоответствии.
Едва закрылась дверь за полковником Иргашевым, в коридоре дружно
прошагали к выходу сонпровождающие, еще через несколько минут захлонпали во
дворе дверцы машин, и площадь перед зданием быстро опустела. В зарешеченное
окно пронкурор видел, как по двору тащился задержанный, он испуганно
оглядывался, все еще не веря в свое освобождение, ждал: сейчас из
какого-нибудь окна раздастся грозный окрик и наручники снова сонмкнутся на
его трясущихся руках, как бывало прежнде, когда ему уже приходилось отвечать
за чужие дела. И только дойдя до калитки и оглянувшись в последний раз, он
неожиданно побежал, хотя жалкую дерготню больного человека вряд ли можно
было назвать бегом. "В каждом человеке, даже таком, где до распада личности
остался какой-то шажок, живуч инстинкт самосохранения", - почему-то подумал
вдруг Амирхан Даутович.


2

Наступил вечер, милиция опустела, исчез даже старшина, стоявший весь
день у двери временного кабинета Азларханова, тишина легла в длинном и
мрачном коридоре бывшего барака. Только у входнной двери, в комнате
дежурного, то и дело раздавались телефонные звонки, но телефон перед
Амирханом Даутовичем молчал. Дежурный по райотделу время от времени заносил
в кабинет прокурора манленький чайник чая, но заговорить с ним не реншался,
не спрашивал его ни о чем и прокурор. Обхватив голову руками, он сидел,
упершись локнтями в залитый чернилами грязный стол, и, казанлось, дремал, но
это было не так: он вздрагивал от каждого телефонного звонка в конце
коридора, от каждой проехавшей мимо милиции машины. Он ждал вестей от
Джураева, но от того не было сонобщений с самого утра.
Скоро опустились легкие дымные сумерки, и во дворе милиции появился
садовник со шлангом. Бынстро и ловко он обдал мощной струей воды свонбодную
от машин площадь, запылившиеся за долгий день розарии и даже нижние ветви
мощных дубов, наверное, посаженных первыми жильцами этого мрачного,
уходящего окнами в землю старого банрака.
Прокурор не видел, как управлялся во дворе садовник, хотя все
происходило у него под окном, но неожиданную свежесть из распахнутой настежь
форточки он почувствовал. Наверное, Амирхан Даутович потому особенно остро
ощутил спасительную свежесть, что уже часа два-три чувствовал, как ему
отчего-то не хватает воздуха, хотя никогда прежде не жаловался, легко