"Рауль Мир-Хайдаров. Двойник китайского императора [D]" - читать интересную книгу автора

рубежа, когда предвидел большую прессу, и даже зарубежную, с обязательной
фотографией, где он на переднем плане показывал какое-нибудь передонвое
хозяйство, тут уж тщеславный коротышка Тилляходжаев, которого за глаза
называли Наполеоном, все дела отодвигал в сторону.
Пулат Муминович даже обрадовался персональнному вызову: дело в том, что
уже с год в сельхозотделе обкома партии лежала его подробная докладнная с
выкладками, цифрами, расчетами, вырезками из газет, журналов, снимками о
том, что он намерен вместо одного нерентабельного хлопкового хозяйства
создать племенной конезавод, чтобы как с высоконэлитными каракулевыми овцами
и с каракулем выйнти на мировой рынок и с чистокровными скакунами. Однажды в
Москве Махмудов случайно попал на аукцион и удивился, как охотно покупали
породинстых коней и какие астрономические суммы за них платили. Рассчитывал
он на поддержку в обкоме, потому что ни копейки не просил у государства -
деньги у него имелись свои; нашел он и специанлистов, знающих толк в
коневодстве, и на свой страх и риск уже имел небольшую конеферму с сотней
лошадей, среди которых выделялся один ахалнтекинский скакун, жеребец Абрек и
арабских кровей, тонконогая дымчатая, в яблоках, кобыла Цыганка. Начинать
пришлось бы не на пустом месте.
Не скидывал он со счетов и тщеславия первого, а поэтому указал среди
прочего, в каких странах и городах ежегодно проходят аукционы: красавец конь
- не овца, с ним не грех попасть на обложку популярного журнала,
сопровождая своих лошадей на торги.
Весь вечер секретарь райкома проверял домашние выкладки, доводы,
расчеты, готовился к разговору о конезаводе, даже разузнал, что друг
Тилляходжаева, директор известного на всю страну агрообъединения, дважды
Герой Социалистического Труда Акмаль Арипов, большой любитель чистокровных
скакунов и что у него в головном хозяйстве в Аксае в личной конюшне есть
редкой красоты лошади, чья родословная известна специалистам и лошаднникам
всего света.
В назначенное время Пулат Муминович появился в обкоме, и помощник
тотчас доложил о нем, но в кабинет попал не скоро. О такой привычке первого
секретаря он уже знал, слышал, что иных тот держал у себя в "предбаннике" и
по пять часов. Давал понять, что не жалует приглашенного, хотя, помариновав
в приемной, принимал любезно - вроде не знал об утомительных часах ожидания
назначенной самим же аудиенции. Видимо, в средневековых трактатах начитался
о ханских церемониях - те обычно любили покуражиться над просителями и
подчинненными.
Принял он Пулата Муминовича перед самым обедом. Встретил холодно, не
подал руки и даже традиционного восточного расспроса о здоровье, житье-бытье
и детях не устроил, хотя они с ним виделись давно. Усадил он Махмудова в
отдалении за стол штрафников, как называли между собой секретари сельских
райкомов это место, но Пулат Муминович успел увидеть на столе папку со своим
личным делом - скорее всего, хозяин роскошного кабинета специально положил
ее на виду. И Махнмудов понял, что пригласил его не ради разговора о
турецкой делегации или о конезаводе, к которому он основательно
приготовился.
Даже мелькнула мысль: вот он, час расплаты, за нерешительность и
беспринципность.
Пулат Муминович, конечно, знал о странностях и причудах характера
первого - такое быстро станновится достоянием подчиненных. Знал он и о