"Хуан Мирамар. Несколько дней после конца света " - читать интересную книгу автора

заливаю водой, ну, дрожжи там или сахар и перегоняю. Книг двадцать идет на
литр.
- Читаете небось перед этим? - хитро прищурившись, спросил старик.
- И раньше не читал, и теперь не читаю, - ответил Иванов, - не
интересует меня экономика и не понимаю я в ней ничего.
Старик хотел спросить еще что-то, но скинхеды уже оттеснили его,
заинтересовавшись не на шутку.
- А краску как? - второй скинхед взял у товарища бутылку и посмотрел на
свет. - Чистая.
- А что краска? - ответил Иванов. - Краска вся в кубовом остатке
остается.
- Где? - спросил второй скинхед.
- На дне кастрюли или таза, - пояснил Иванов и подумал: "Ну, теперь
надо брать инициативу в свои руки".
- В общем, для вас я интереса не представляю, лэптопа у меня нет, -
подытожил он и добавил специально для старика, - и идеологию "толстых" я не
разделяю.
Он решительно забрал бутылку у скинхеда, положил обратно в рюкзак и
стал запихивать в него книги.
Старик, казалось, совсем не расстроился из-за того, что жертва от него
ускользала, он взял одну из книг, которые Иванов еще не успел запихнуть
обратно в рюкзак - неожиданно для Иванова, да, наверное, и для старика, это
оказался "Анти-Дюринг", - и сказал:
- А вот эту не трогай, сынок, священная книга!
Иванов надел рюкзак и поправил лямки.
"Теперь надо спешить", - подумал он и пошел прочь от луддитов быстрым
шагом, не оглядываясь.
Когда он наконец решил, что можно оглянуться, луддитов на дороге уже не
было - видимо, они опять заняли свою позицию в заброшенном саду.
Он прошел еще немного, но потом подумал, что пора отдохнуть, и присел
на скамейку под навесом на автобусной остановке со странным названием
"Логическая". Он подивился этому названию, а потом вспомнил, что здесь рядом
находился Институт метрологии и остановка называлась "Метрологическая",
просто первые буквы теперь исчезли.
"Название нелепое даже для коммунистов", - подумал он и закурил.
Иванов устал, был голоден и зол. Его раздражало все: и институтские
теоретики, затеявшие игру в спасение человечества, и луддиты (хотя он
мысленно поздравил себя с маленькой победой), и идиотская затея Аврама
Рудаки с этим капитаном Немой, ради которого он плетется теперь в такую
даль, но больше всего раздражала Иванова встреча с Панченко в институте - он
думал о ней уже довольно долго и не мог ничего придумать, и это-то и
раздражало особенно.
Иванов не считал себя полным невеждой, чему подтверждением могла
служить докторская степень по физике, но встреча в институте совершенно не
вписывалась в какие-либо известные ему представления об объективном мире, и
это его мучило.
Он вспомнил, как рассеянно шел по длинному институтскому коридору в
кабинет Академика и прошел было уже мимо ставшей привычной группки
Аборигенов, усевшихся в кружок на полу возле окна, как вдруг что-то
заставило его остановиться и присмотреться к ним повнимательней - один из