"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

невыспавшихся, небритых... Так оно и было: граф Алексей Григорьевич Оболин,
Глеб Забродин и Кирилл Любин примчались в ювелирный магазин на такси прямо с
вокзала, а ночь провели в поезде.
"Они имеют прямое отношение к "Золотой братине"". - почувствовал хозяин
магазина и, собрав всю свою волю, стал спокойным, внимательным, вежливым:
- Здравствуйте, господа! Что вам угодно?
- Повторяю! - с негодованием и напором сказал Алексей Григорьевич. - Я
граф Оболин.
- Что? - вырвалось у Арона Нейгольберга, на мгновение он застыл, как и
остальные служащие.
Граф Оболин вынул из кармана пиджака паспорт:
- Вот! - Он протянул документ хозяину магазина: - Удостоверьтесь.
- Я не понимаю... - пролепетал Арон Нейгольберг, рассматривая
фотографию в паспорте.
По-русски он ничего прочесть не мог.
- А это опись "Золотой братины", - продолжал граф Оболин, -
произведенная в тысяча девятьсот первом году работниками Петербургского
имперского банка. И подтверждение... Взгляните. Сервиз является родовой
собственностью графов Оболиных. Так что...
- Но позвольте! Позвольте!.. - перебил старик. - Я... Я все же хочу
понять: что происходит?
- Вы купили сервиз не у графа, - вступил в разговор Глеб Забродин. -
Вам продал сервиз дворецкий Оболиных, Никита Никитович Толмачев. Он - вор.
Ваша сделка с Толмачевым юридически несостоятельна.
- Извините, господа! - И Арон Нейгольберг стал воплощением достоинства
и чести. - Все осуществлено в строжайших рамках закона. Один момент! -
Старик медленно подошел (ревматические ноги, казалось, совершенно отказались
сгибаться) к конторке бухгалтера, который почтительно отступил в сторону,
хитрым ключом открыл нижний ящик, вынул из него плотный лист глянцевой
бумаги. - Вот, господа, купчая. На ней подпись графа Оболина, печать...
Купчая в руках Алексея Григорьевича мелко подрагивала.
- Тридцать пять миллионов марок за "Золотую братину"... - простонал он
сквозь сжатые зубы. - Мерзавец!..
- Сделка, господа, это обоюдное согласие. - Арон Нейгольберг был теперь
даже вызывающе спокоен и вместе с тем величествен. - Подчеркиваю еще раз:
все сделано по закону.
Граф Оболин буквально пожирал глазами купчую:
- Он точь-в-точь скопировал мою руку!..
- А печать? - спросил Забродин.
- Да, это наша фамильная печать. - В руках Алексея Григорьевича был
маленький саквояж. Он раскрыл его, вынул коробку из мореного дуба с
инкрустациями, поднял крышку. В коробке лежала круглая печать. - Этой
печатью скреплена купчая?
Хозяин магазина взял печать, передал ее бухгалтеру, тот приложил печать
к подушечке с чернилами, хлопнул ею по чистому листу.
Все склонились над круглым отпечатком.
- Да, - сказал Нейгольберг, - именно эта печать, как вы видите, стоит
на купчей.
- Значит, он все заранее... Сделал точную копию нашей печати. Теперь я
многое, многое понимаю...