"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

Лжеграф молчал.
- Ваше право, господин Оболин, - продолжал Арон Нейгольберг, - поискать
другого покупателя. Но смею вас заверить: ни в Берлине, ни во всей Германии
покупателя лучше меня сегодня вы не найдете. Такова конъюнктура на рынке
изделий из золота. Разве что отыщется кто за океаном, в Северо-Американских
Штатах. - Никита Никитович Толмачев нетерпеливо поморщился. - Или продавать
в розницу. Но это... Выигрыш, могу вас заверить, сомнительный. И потребуется
много времени.
- Я согласен, - перебил Толмачев. - Итак, окончательная сумма
получается...
- Тридцать пять миллионов марок, - быстро подсказал Носке.
- Что же, - сказал Толмачев, и речь его ускорилась, переводчик еле
поспевал, - давайте оформлять сделку. - Из портфеля, который был у него в
руках, Никита Никитович достал печать и кожаную папку. - Вот наша фамильная
печать, вот документы на "Золотую братину", о которых мы говорили вчера.
- Господин Носке, займитесь, пожалуйста, - никак не мог подавить
нетерпение в своем голосе Арон Нейгольберг.
Представитель немецкого Национального банка, взяв фамильную печать
графов Оболиных и папку, подошел к конторке, где бухгалтер уже приготовил
два экземпляра незаполненной купчей. Господин Носке погрузился в изучение
документов. Толмачев спросил:
- Господин Нейгольберг, скажите: то, что сведения о нашей сделке
просочились в газеты... это вы?
- Ни в коем случае! - замахал руками хозяин ювелирного магазина. -
Журналисты проникнут куда угодно, у них нюх.
- Я подумал... - Никита Никитович скупо улыбнулся. - Меня этими
публикациями торопят...
- Мне незачем вас торопить. - Лицо Нейгольберга порозовело. - Я никуда
не спешу. И конкурентов в этой сделке у меня нет.
К ним подошел Носке с двумя листами в руке.
- Итак, господа, - торжественно произнес он, - я проставил сумму
тридцать пять миллионов марок. В двух экземплярах - один для вас, - он
повернулся к Толмачеву, - другой для господина Нейгольберга. Распишитесь
здесь и здесь.
Прочитав купчую, оба экземпляра, Толмачев старательно расписался,
предельно сосредоточившись.
- И вы, господин Нейгольберг, - бесстрастно предложил Носке.
Хозяин магазина дважды расписался. На двух купчих поставлено было по
две печати - графская и магазина "Арон Нейгольберг и Ко".
- Поздравляю, господа! - объявил коротышка Носке.
- Ваше сиятельство! - Арон Нейгольберг уже полностью овладел собой. -
Вы изъявили желание получить наличными. Все сделано. Генрих!
Бухгалтер с трудом вынес из-за прилавка два кожаных чемодана. Хозяин
магазина открыл оба: в них плотно, до самого верха, были уложены пачки
новеньких ассигнаций.
- Считайте, господин Оболин.
Лжеграф пододвинул к себе стул, прочно сел.
Все, кто был в зале, смотрели то на раскрытые чемоданы, то на
Толмачева. И лица - все лица! - были безумны, искажены дьявольским
вдохновением, их словно озарил адов пламень.