"Арнольд Минделл. Работа со сновидящим телом" - читать интересную книгу автора

болезненные проявления. Я захотел проверить эту гипотезу, но поначалу ни с
кем не поделился своим "открытием", так как сама идея казалась довольно
дикой.
Эта догадка, а также опыт работы с умирающим пациентом привели меня к
открытию, что амплификация телесных симптомов является настоящим ключом к
пониманию смысла заболевания. Пациент, с которым я в ту пору работал, умирал
от рака желудка. Он лежал на больничной койке, тяжело дышал и стонал от
боли. Вам приходилось когда-нибудь видеть, как умирают от рака? Это
по-настоящему страшное и трагичное зрелище. Состояния транса, ясного
сознания и приступы страшной боли сменяют друг друга с калейдоскопической
быстротой. Однажды, когда мой пациент был в состоянии говорить, он вновь
пожаловался, что опухоль в желудке причиняет ему невыносимую боль. Я
подумал, что нам следует сосредоточиться на его проприоцепции, а именно на
его ощущении боли. Я сказал, что, поскольку операция ему не помогла, есть
смысл попробовать что-то другое. Он согласился, и тогда я предложил ему
постараться еще больше усилить боль.
Он сказал мне, что точно знает, как это сделать. Его боль ощущается
так, будто что-то в желудке хочет вырваться наружу, и, если он станет
помогать этому "нечто" вырваться, боль усилится.
Он лег на спину, стал напрягать мышцы живота и продолжал увеличивать
давление и усиливать боль до тех пор, пока не почувствовал, что вот-вот
взорвется. Внезапно на пике боли он закричал: "Ох, Арни, я хочу взорваться,
я никогда не мог взорваться по-настоящему!" В этот момент он как бы
отключился от своих телесных ощущений, и мы стали разговаривать. Он сказал,
что ему нужно обязательно взорваться, и просил помочь ему: "Моя проблема в
том, что я никогда не выражал себя полностью, до конца". (Это весьма
распространенная психологическая проблема, но у него она приняла
соматическую форму и настойчиво заявляла о себе через опухоль.) На этом,
собственно, и закончилась наша совместная работа. Он откинулся на подушку,
ему стало намного легче. Болезнь вовсе не отступила, жить ему оставалось
недолго, но, в связи с тем что самочувствие улучшилось, его выписали из
больницы. После этого я часто навещал своего пациента, и каждый раз, когда я
был рядом, он "взрывался". Он издавал разные звуки, плакал, кричал - и все
это безо всякого понуждения с моей стороны. Его проблема стала понятна ему;
сами телесные ощущения заставляли его остро осознавать, что ему следует
делать. Он прожил еще два или три года и умер, научившись лучше выражать
себя. Что помогло ему, я не знаю, но знаю наверняка, что наша работа сняла
болезненные симптомы и помогла ему развить способность самовыражения.
Именно тогда я обнаружил интимную связь между сновидениями и телесными
симптомами. Незадолго до того, как этот пациент попал в больницу, ему
снилось, что у него тяжелая болезнь и что лекарство от нее похоже на бомбу.
Когда я попросил описать эту бомбу, он очень выразительно передал звук
падающей бомбы: "Она взмывает в воздух, вертится... ш-ш-с-с... пф-пф". В
этот момент я понял, что его рак - это та самая бомба из сновидения. Именно
жажда самовыражения пациента пыталась вырваться наружу и, не найдя
психологического выхода, проявилась в его теле в виде раковой опухоли, а в
его сновидениях - в виде бомбы. Рак был его ежедневным переживанием этой
бомбы, подавленное самовыражение буквально взрывало его тело. Таким образом
его боль стала лекарством, как и утверждалось в его сновидении, излечивая
недостаточность самовыражения.