"Игорь Минаков. Прекрасный утенок" - читать интересную книгу автора

оставалось тайной, и тайна эта распаляла воображение.
Смутное беспокойство вызывало воспоминание о том, с каким благоговением
отзывался Кимон-старший об уме и таланте своего брата. Деда своего Ив считал
ренегатом, но было в этом мнении больше от сложившегося в семейных преданиях
стереотипа, нежели от личной неприязни или, упаси бог, от политических
убеждений. Да и вряд ли Валерий Кимон разделял политические взгляды Бруно
Кимона.
Сидя на полу своего кабинета перед грудой исчерканных листков разного
формата, разных цветов и разной степени сохранности, Ив надеялся с их
помощью нащупать ниточку к прошлому своей семьи: к позору деда, к отречению
отца. Поэтому он, не жалея свободного времени, вгрызался в неудобочитаемый
почерк, совершенно шалея от неизвестных ему терминов и не поддающихся
раскрытию аббревиатур. Хронология в записках носила характер небрежных,
случайных пометок. Создавалось впечатление, что покойник вовсе не ставил
своей целью написать мемуары, он просто пытался вспомнить, реконструировать
один и тот же кусок чужой жизни, правда, довольно значительный, если верить
редко проставленным датам.
Насколько Ив сумел понять, речь в записках шла о спецпоселении, некогда
существовавшем возле небольшого провинциального городка. Спецпоселение это,
названное в записках "Крепостью", не было обычным концентрационным лагерем,
каких было немало на территории побежденной страны, а представляло собою
нечто вроде военной лаборатории - "шарашки". И "ковали" в этой лаборатории,
говоря современным языком, некое подобие психотронного оружия.
К сожалению, в этом, важнейшем для понимания записок пункте старик был
особенно невнятен. Продолжая упорно разбирать записки, Ив обнаружил, что
текст перемежается в них различными рисунками. Некоторые из рисунков
напоминали изображения молекулярных цепочек - ДНК или РНК, Ив в этом никогда
толком не разбирался, а некоторые были чертежами приборов. Схемы отдельных
узлов были связаны стрелочками с изображениями важнейших отделов головного
мозга.
Ив, не особенно рассчитывая на собственные познания в естественных
науках, аккуратно скопировал эти рисунки на отдельные листочки и направился
в университет. Приятель-биолог, рассмотрев принесенные ему картинки, назвал
сделанные Ивом в поте лица копии "детской мазней".
- Так малюют первокурсники, не имеющие должного представления о
механизме наследственности, - высказался он. - Зачем ты мне все это
приволок?
- Мэт, прошу тебя, посмотри внимательно, это что-то должно означать, -
умолял его Ив, совершенно, впрочем, не уверенный, что рисунки должны
что-либо означать.
Приятель вновь взял их в руки и призадумался.
- Знаешь, Ив, - сказал он спустя несколько минут, - так мог бы
выглядеть механизм мутации, но таких мутаций в природе не существует, просто
неграмотно срисовано с учебника.
Другой приятель, биофизик, едва взглянув на схемы таинственных
приборов, вовсе не изъявил желания как-либо их прокомментировать. Лишь после
настоятельных просьб Ива сказать хоть что-нибудь заявил:
- Я бы на твоем месте спрятал ЭТО и никому не показывал. Не ровен
час... в общем, даже твои связи в полиции не помогут.
Более Ив от него ничего не добился. Результаты "экспертизы" несколько