"Мария Семенова и Елена Милкова. Дядя Леша (Скунс)" - читать интересную книгу автора

- Сергей Петрович, - сказала она, - я дозвонилась до больницы, Бугаев
скончался, не приходя в сознание. И еще один тоже умер. Они даже не знают,
кто он. При нем не было никаких документов.
- Так. - Плещеев снял очки и протер их. - Ну а третий?
- А третий... Молодой совсем парень, он не может давать показания и
очень не скоро сможет. У него там что-то очень важное задето, я только
забыла, как оно называется.
Аллочка беспомощно замолчала.
- Хорошо, идите, - махнул рукой Плещеев.
- Вы могли не звонить в больницу. Лично я в исходе не сомневался, -
торжественно сказал Дубинин. - Этот человек не оставляет свидетелей. И если
парень будет жить - молодой, говорите? - значит, он его просто пожалел.
Если он способен жалеть. В любом случае он сделал это сознательно.
- Да кто "он"? - воскликнул Плещеев, у которого уже гудела голова. - О
ком вы?
- Как о ком? - притворно изумился Дубинин. - А вы еще не догадались?
Ведь так расправиться с бугаевской группировкой мог только один человек.
Согласны?
Плещеев задумался. Он понимал, куда клонит старый криминалист. Что ж,
правдоподобно. И в то же время парадоксально. Снова на его пути встает этот
человек. Киллер-легенда.
Дверь распахнулась, и в кабинет влетела Пиновская.
- Я уверена, - с порога воскликнула она, - это Скунс!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Спите, жители Багдада...

Казалось, мир распахнул перед ним золотые ворота радужных, но вполне
реальных надежд. Вадим закончил наконец институт - это в двадцать четыре-то
года, после двух академок. Диплом за вполне умеренную мзду написал
однокашник-очкарик, который одного раза и подтянуться-то не мог, зато
отлично разбирался в камушках, как Вадим презрительно называл геологические
премудрости.
Вадим защитил диплом, написанный очкариком, не испытывая ни малейшей
неловкости, - напротив, приятно грело сознание того, что помог такому вот
заморышу-слабаку. Зато теперь можно было потрясти корочками перед носом
родителей. И - в спорт! С тех пор как Вадим стал подающим надежды, он
понял, что теннис даст ему то, чего не дадут никакие камушки в мире, -
замелькали за окнами бесчисленных автобусов сначала российские города,
затем европейские столицы.
Отели становились все лучше, а банкеты дороже. Тишина и прелесть
отцовской профессорской квартиры уже не казались такими манящими. Было
кое-что попритягательней. И шведский стол в пятизвездочном отеле привлекал
больше скромного завтрака на фоне резного дубового буфета.
А потом случилось то, чего Вадим ждал, - его рекомендовали на Кубок
Кремля.
Действительно, в тот сезон ему казалось, что, выходя на корт, он не
стоит на земле, а летит по воздуху, все удавалось легко и красиво, и
комментаторы называли его самым техничным игроком, отмечая его