"Стивен Миллхаузер. Метатель ножей " - читать интересную книгу автора

оскорбительные нападки, причина которых яснее ясного. Ибо Эмили Геринг не
упомянула о том, что 30 мая была исключена из группы за нарушение обета
молчания. Из заявления Мэри Уоррен непонятно, что. за обет молчания дают
члены группы, или каким образом Эмили Геринг его нарушила, однако ясно, что
Эмили Геринг, как утверждается в заявлении, была ужасно расстроена изгнанием
и угрожала местью. Затем Мэри Уоррен повторила, что признание Эмили Геринг -
не что иное, как злобная выдумка. Мэри Уоррен заявила также, что по причине
данного ею обета молчания вообще отказывается обсуждать Сестер, и готова
сказать только одно: Сестры Ночи - благородное, чистое общество, посвятившее
себя молчанию. Она выразила опасение, что клевета Эмили Геринг причинила
обществу вред, и закончила, с жаром умоляя родителей нашего города не
обращать внимания на ложь Эмили Геринг и доверять своим дочерям.
Ночные тревоги Мы неоднозначно восприняли опровержение Мэри Уоррен. С
одной стороны, ее разумность произвела на нас впечатление, и мы были
благодарны за то, что она дала нам основания усомниться в признании Эмили
Геринг. Но с другой стороны, отказ Мэри Уоррен говорить о Сестрах породил
новые сомнения, и скорее обернулся против нее. Мы с тревогой отметили
существование группы "искателей", ритуал закрашивания бумаги, тайные встречи
в лесу, суровые обеты; невинны ли эти девочки, мучились мы, и что же такое
они поклялись не выдавать? Тогда мы и стали просыпаться среди ночи и
спрашивать себя: как же мы упустили своих дочерей? Тогда и начали
поговаривать о группах девочек, что скитаются в ночи, бродят по задним
дворам во тьме; до нас долетали слухи о странных криках, о раскрашенных
грудях, о диких плясках под летней луной.

Смерть Лавинии Холл Дочери нашего города - мы подозревали, что многие
из них тайно состоят в обществе Сестер, - стали угрюмы, беспокойны и
раздражительны. Они отказывались с нами разговаривать, запирались у себя в
комнатах, требовали, чтобы мы оставили их в покое. Это угрюмое молчание мы
считали доказательством их причастности; мы слонялись вокруг, шпионили,
дышали им в затылки.
В этой напряженной и тягостной атмосфере 12 июня, через десять дней
после признания Эмили Геринг, четырнадцатилетняя Лавиния Холл поднялась на
два лестничных пролета в мансарду родительского дома, в комнату для гостей,
и там, лежа на пухлом ватном одеяле, сшитом ее бабушкой, проглотила двадцать
отцовских таблеток снотворного. Она не оставила записки, но мы помнили, что,
по словам Эмили Геринг, Лавиния Холл была одной из Сестер и участвовала в
эротических обрядах. Позже мы узнали от ее родителей, что признание Геринг
убило Лавинию - тихую, начитанную девочку, что по два часа в день после
школы играла этюды Черни [2] и сонаты Моцарта, вела дневник и далеко за
полночь сидела над трилогиями фэнтези с вьющимися лозами на обложках. После
признания Эмили Геринг Лавиния отказалась отвечать на какие бы то ни было
вопросы о Сестрах и стала вести себя странно, по много часов сидела,
запершись у себя в комнате, а по ночам беспокойно бродила по дому. Однажды
ее родители в два часа ночи услышали шаги в мансарде над своей спальней. Они
поднялись по скрипучей деревянной лестнице и увидели, что Лавиния в
бледно-голубой пижаме сидит на полу в лунных полосах перед старым кукольным
домиком, - его перенесли в мансарду в конце шестого класса, и восемь комнат
в нем были попрежнему заставлены игрушечной мебелью. Лавиния сидела,
обхватив руками колени. Босиком. До странности неподвижная. Ее мать помнит