"Уолтер Майкл Миллер-младший. Дартселлер" - читать интересную книгу автора

работу в театре, так что реакция Д'Уччии не играет никакой роли.
"Я ухожу прямо сейчас" - подумал он. И в то же самое время он знал, что
не сделает ничего такого. Он не мог объяснить это даже себе самому, но когда
он думал о том, как он, отделавшись от Д'Уччии, будет шататься в поисках
другой, лучшей работы, его пронизывал страх. Его заработка хватало, чтобы
снимать меблированную комнату на четвертом этаже и кое-как прокормиться. Но
главное - у него была возможность находиться рядом с этими обломками
искусства, которые он, если говорить честно, любил. Он называл это "театр",
не имея в виду ни место, ни бизнес, ни название рода искусства. Его театр
был состоянием их души и сердца. Жадэ Ферн и Иан Фириа принадлежали к тем
людям, которые отождествляли себя с театром. Мела тоже, пока не связалась со
Смитфилдом. Лишь немногие были так привязаны к театру, прочие ушли уже
давно. Но эти все еще были здесь, и даже после того, как театр был проглочен
машиной технологического прогресса, они остались с ним. И некоторые из них,
вроде Жадэ Ферн, Фирии, да и Мелы приспособились и наживались на
агонизирующем проституированием театре, приобретая заодно язву и нечистую
совесть. И все же они олицетворяли собою театр и, поскольку все они еще были
здесь, здесь же был и он, Торнье, мыл пол, по которому они ходили, и
чувствовал себя хоть как-то причастным к театру. Но теперь и этому пришел
конец, и он снова почувствовал прежнюю горечь, острую, почти болезненную.
"Если бы я только мог дать один, последний спектакль, - подумал он. -
Еще одна, последняя роль..."
Но эта мысль опять сводилась все к тем же фантастическим планам мести
всем подряд и к несбыточным мечтам. Бессмысленно. Никакого шанса у него не
будет. Он стиснул зубы и поехал на склад Смитфилда.
Войдя, Торнье увидел, что кладовщик уже приготовил упакованную в ящик
куклу-манекен. Вдвоем они оттащили ящик, похожий на гроб, вниз к машине.
- Пока грузить нельзя, - прошепелявил кладовщик, мусоля окурок
сигары. - Эта кукла не новая, нужно будет подписать одну бумагу.
- Какую еще бумагу?
- Об ответственности за скрытые дефекты. Если кукла сломается на сцене,
то Смитфилд не несет никакой ответственности. Так всегда делается при
прокате кукол, уже бывших в употреблении.
- Почему же в таком случае не прислали новую?
- Потому что эту модель больше не выпускают. Если вас устраивает,
берите эту и подписывайте обязательство.
- А если я не подпишу?
- Нет подписи - нет куклы.
- Понятно, - Торнье задумался. Очевидно кладовщик принял его за кого-то
из постановочной группы. Его подпись абсолютно ничего не значила. Но было
уже довольно поздно, и к тому же Жадэ ждала его. Он взял бланк.
- Минутку, - сказал кладовщик. - Сначала взгляните, за что
расписываетесь.
Он взял черные кусачки и разрезал металлические ленты, опоясывающие
ящик.
- Кукла недавно из ремонта, - продолжал он, - заменили соленоид и
кое-что подновили. Собственно, все детали на месте. Несколько подпорчен верх
и нет одного пальца на ноге. Да вы сами можете посмотреть. - Ломиком он
открыл верх ящика и подошел к распределительному щиту. - У нас здесь нет
настоящего "маэстро", - объяснил он, - только контрольный передатчик и