"Уолтер Миллер Младший. Да будет Человек (Fiat Homo)" - читать интересную книгу автора

"Дюна" (16), Олдос Хаксли, "Дивный новый мир", и Урсула Ле Гуин, "Левая рука
Тьмы" (по 15) - и так далее...
Это все, что я хотел сказать о личности писателя и месте его романа в
американской фантастике. Свое же собственное мнение о книге вы составите сами.
(Две последующие части лишь развивают и углубляют то, что намечено в первой.)
Однако на одном моменте я бы хотел остановиться, предваряя ваше чтение.
Мысли, разумеется, субъективные, но это одна из привилегий автора "вреза" -
высказать их.
Это безусловно произведение религиозное. Говоря так, я вовсе не имею в
виду антураж и героев, но скорее внутреннее чувство, настроение и неистребимую
веру автора в некие высшие ценности. Веру слепую, инстинктивную, несмотря ни
на что - несмотря даже на ужасную, обескураживающую правду (относительно того,
как человек следует этим ценностям...), которую художник. Миллер не может
отбросить, как наваждение.
И вот столкновение религиозной веры и объективного знания (а научная
фантастика, по крайней мере в лучших своих образцах, остается для меня
литературой беспощадно трезвой, иконоборческой),- на мой взгляд, как раз самое
интересное в этом романе.
Почему автор так, я бы сказал, болезненно привязан к человеку, сострадает
ему, хотя порой и ненавидит - за упрямство, эгоизм, монотонное циклическое
повторение одних и тех же ошибок, "сциентистскую" гордыню...- так вот, откуда
в писателе эта гипертрофированная человечность, - читателю-верующему ясно без
лишних слов. Конечно, она - производное от глубокой искренней веры автора
(вопрос о конфессии отпадает сам собой, стоит только прочитать "Песнь для
Лейбовица": кажется, во время оно римско-католическая церковь благодарно
приобщала к лику святых и за меньшее...). И разумеется, при желании его роман
без труда читается как "Gloria!" христианской вере и ее неусыпным старателям
на Земле.
Но откуда же тогда легко уловимая в романе ирония? Грустный сарказм и
беспощадная трезвость (ведь деятельность малограмотных монахов по сохранению
"культуры прошлого" - как они ее понимают! - порой вызывает ухмылку и даже
раздражение у читателя, особенно неверующего) как-то менее всего уживается в
моем сознании (я-то как раз отношусь к последним) с религиозной проповедью, с
торжественной осанкой и благоговением.
Думаю, все дело в том симбиозе, на который я уже намекнул. Это и
религиозная проповедь, и научная фантастика - а не "проповедь вместо
фантастики", чего мы в последнее время тоже начитались изрядно. Автора
"подводит" искренность. Он просто не считает для себя возможным играть с
читателем; да и особое таинство литературы порой выкидывает такие фортели с
пищущими, что не они оказываются верующими, а их герои, образы, характеры. В
данном случае мы имеем дело с несомненной литературой, и уж так она пожелала,
чтобы автор, хотел он того или нет, органически перевел свою торжественную
мессу, свое "славься" - в не менее величавый, пронзительно-трагический
Requiem...
Другое дело, что ему от этого легче не стало.
Можно прочитать этот роман как апологию религии - единственного оплота
знания и культуры в темное, смутное время "после Бомбы". Но почему же тогда,
несмотря на все тщание и бескорыстное служение Знанию, дело монахов Ордена
Святого Лейбовица все-таки безнадежно проиграно - с самого начала? Почему у
Святого Престола не вышло и на этот раз? Как, в сущности, не выходило никогда,