"Уолтер Миллер мл. Дартселлер" - читать интересную книгу автора

- Да! - обозленно отозвался Д'Уччия. - И что вообще происходит? Вы не
можете справиться с "маэстро", а мы должны из-за этого терять деньги?
Жадэ вдруг вскинула руки.
- У меня есть идея. Мы перенесем начало на девять часов. Кто не
захочет ждать, получит деньги обратно. Иан, распорядись, чтобы все было
готово к девяти. Есть еще возможность... Я кое-что попробую.
Она пошла к выходу.
- Эй! - крикнул Фириа.
- Объясню позже, - крикнула она через плечо.
Она застала Торнье за сменой перегоревших лампочек. Он улыбнулся ей
сверху, вставляя плафон янтарного цвета на прежнее место.
- Я опять вам для чего-нибудь нужен, мисс Ферн? - насмешливо спросил
он со стремянки.
- Возможно, - зло бросила она. - Ты не шутил, когда предлагал заменить
сломавшийся манекен?
Перегоревшая лампочка выпала из рук Торнье и с громким хлопком
разбилась у нее под ногами. Он медленно спустился на пол.
- Ты шутишь?!
- Ты сможешь сыграть Андреева?
Он облизнул пересохшие губы и недоуменно уставился на нее.
- Ну что, сможешь?
- Прошло десять лет, Жадэ, и я...
- У тебя есть еще время просмотреть сценарий, и к тому же можно
вставить в ухо маленький приемник. Рик будет тебе суфлировать из
операторской.
Она предложила это между прочим, как будто за этим не было ничего
особенного. Это был театр - хладнокровно требовать невозможного, делая вид,
что так и должно быть.
- Но зрители? Они ведь ждут Пелтье.
- Пока что я тебя спрашиваю, сможешь ли ты разок прорепетировать.
Потом посмотрим. Это наш единственный шанс спасти спектакль.
- Андреев.., - прошептал он. - Главная роль.
- Ну пожалуйста, Торни, ты же можешь хотя бы попробовать.
Он посмотрел мимо нее в зал и медленно кивнул.
- Я пойду и перечитаю сценарий, - сказал он тихо и кивнул с
выражением, которое, как он надеялся, придавало ему благородную смесь
бескорыстной скромности и самоотверженной решимости.
"Я должен сыграть, как бог, - подумал он. - Это будет особое
представление. Мой последний шанс, последняя большая роль".
Резкий свет рампы, тихий шепот в ухе, холодное оцепенение первых
секунд. Оно пришло и быстро улетучилось. А потом сцена стала закрытым
помещением и зрители - обслуживающий персонал и постановщики - были не
больше чем четвертой стеной, где-то за рядом огней. Он был Андреевым, шефом
полиции, преданным слугой царя, оказавшимся в эпицентре революции. Теперь
он жил не своей жизнью, роль целиком поглотила его. И его партнеры по
сцене, - хотя у них из под ног раздавалось потрескивание, когда они
передвигались, - были для него живыми людьми, против которых и вместе с
которыми...
Зачарованный магией игры, водоворотом драмы, он снова ощущал себя
частью действа, которое вело его от сцены к сцене. Как будто не было долгих