"Уолтер Миллер. Гимн Лейбовичу" - читать интересную книгу автора

для своих скитаний пустынные места, где они по ночам подкрадывались к
кострам путников.) В конце концов точка, извиваясь, отделилась от горячего
марева и, попав в прозрачные слои воздуха, отчетливо превратилась в
пилигрима. Франциск оставил распятие, пробормотав в заключение: "Аминь".
Пилигрим оказался высохшим, худым стариком с посохом, плетеной шляпой,
всклокоченной бородой и мехом для воды, что висел у него на плече. Он
выглядел недостаточно воздушным для привидения, но слишком худым и
невзрачным для преуспевающего великана-людоеда или разбойника. На всякий
случай Франциск тихонько приблизился к груде камней и присел за ней. Отсюда
он мог вести наблюдение, сам оставаясь невидимым. Встречи странников в
пустыне, хотя и редкие, характеризовались взаимной подозрительностью и
взаимными приготовлениями: каждый мог оказаться и другом, и врагом.
Изредка, не чаще трех раз в год, какой-нибудь мирянин или странник
проходил по старой дороге, пересекающей аббатство и оазис, который позволял
аббатству существовать и мог бы сделать монастырь настоящим постоялым
двором для путников, если бы эта дорога не была дорогой ниоткуда, как часто
случалось в те времена. Вероятно, в прежние годы дорога была частью
кратчайшего пути от Большого Соляного озера к Старому Эль Пасо. Южная часть
аббатства пересекалась такой же лентой из битого камня, простирающейся на
запад и на восток. Перекресток же был стерт временем, а не человеком.
Пилигрим уже приблизился на расстояние окрика, но послушник все сидел
за кучей щебня. Чресла пилигрима были препоясаны куском грязного холста, то
была его единственная одежда, не считая шляпы и сандалий. Он упорно тащился
вперед, заметно прихрамывая и помогая своей искалеченной ноге тяжелым
посохом. Его размеренная походка выдавала человека, у которого за плечами
долгая дорога и которому еще предстоит дальний путь. Однако, достигнув
района древних руин, он умерил свой размашистый шаг, остановился и
огляделся.
Франциск еще ниже пригнул голову.
Между группами холмов, которые когда-то были древними сооружениями, не
было тени, но некоторые из больших камней все же давали живительную
прохладу отдельным частям тела путешественника. Пилигрим, очевидно, хорошо
усвоил эту мудрость пустынных дорог. Он быстро отыскал камень подходящих
размеров. Брат Франциск с одобрением отметил, что пилигрим не набросился на
камень и не стал его сразу же дергать, но отошел на безопасное расстояние
и, используя свой посох как рычаг, а небольшой камешек - в качестве точки
опоры, принялся раскачивать камень, пока из под него не выползла
непременная шипящая тварь. Путник хладнокровно убил змею своим посохом и
отбросил еще извивающееся тело в сторону. Уничтожив владельца прохладной
щели, пилигрим решил воспользоваться ее потолком, перевернув камень. После
этого он откинул часть набедренной повязки, сел своим высохшим задом на
относительно прохладную поверхность камня, скинул сандалии и прижал подошвы
к песчаному полу щели. Освежившись таким образом, он покачался на носках,
улыбнулся своим беззубым ртом и затянул какой-то мотив. Вскоре он во весь
голос пел монотонную, тягучую песнь на диалекте, неизвестном послушнику.
Утомленный своим согнутым положением, брат Франциск беспокойно заерзал.
Во время пения пилигрим вынул сухарь и кусок сыра.
Окончив петь, он на мгновение встал и тихо выкликнул на языке этой
местности: "Благословен будь, Адонаи Элохим, [имя древнееврейского бога
Яхве, которое разрешалось произносить вслух.] владыка всего сущего, дающий