"Лау Миллер. Талискер (Последний человек из клана - 1) " - читать интересную книгу автора

воришки, пойманного в магазине, и она так и осталось в куче ненужных бумаг
у него на столе. Для дешевой вещицы не так уж плоха, решил Чаплин: снежинки
падали медленно и в конце концов закрывали почти все внутри.
Предполагалось, что там изображен Эдинбург ночью, но могло быть что угодно.
Он взял игрушку в руку и встряхнул. Его преследовали мысли о Талискере.
Как-то он странно отреагировал на многочасовой допрос... Чаплин был
вынужден согласиться со старшим инспектором Стирлингом: люди, способные на
убийство, насилие и расчленение трупов, редко извергают содержимое своего
желудка на стол только потому, что им показали фотографии их жертв. Похоже,
Талискер и сам был не уверен до конца, что говорит правду. Чаплин
чувствовал в своем противнике слабость и испытывал какую-то хищную радость,
словно мог дотянуться когтями до бессильной и больной души.
Алессандро Чаплин презирал слабость. Этому его научили отцовские
побои. Мать тихо смотрела добрыми карими глазами, как ее сын вырос в
сильного человека, не способного сомневаться в себе и прощать в других то,
что считал слабостью характера. В возрасте двадцати двух лет он женился на
Диане, красивой, яркой, полной сил женщине, которая легко справлялась с
черной тоской, порой поглощавшей мужа. Одна ее солнечная улыбка прогоняла
все печали. Когда она погибла в автокатастрофе через восемнадцать месяцев
после свадьбы, горе заставило его воздвигнуть непробиваемую стену между
собой и миром. Он все еще тосковал по ней.
Чаплин думал о Диане и неотрывно смотрел на снежные хлопья. На
мгновение его охватил холод. Донесся далекий голос, но он не мог разобрать
слова.
- Диана?
Чаплин моргнул и вернулся в реальность. Его охватила ярость, и он изо
всех сил стукнул пресс-папье по столу. Стирлинг удивленно приподнял брови.
- Ты все еще здесь, Чаплин. Я-то думал, что один, как дурак, сижу
здесь до поздней ночи и разбираю идиотские бумажки.
- До поздней ночи? - проворчал Чаплин. - Скорее уж до раннего утра.
Так или иначе, я ухожу. - Он привстал со стула, и его охватила дикая боль в
груди. Алессандро попытался сесть, но промахнулся мимо стула и упал на пол,
держась обеими руками за грудь.
- Господи Христе! - Стирлинг оказался рядом через мгновение.
- Со мной все в порядке...
Стирлинг не обратил на его слова ни малейшего внимания, решительно
отвел в стороны руки Чаплина, расстегнул рубашку. И с ужасом уставился на
огромный лиловый синяк, кольцом охвативший грудь подчиненного. Словно
кто-то пытался выдавить из него жизнь.
- Что случилось, Алессандро?
В глазах Чаплина отразился страх.
- Я не знаю, - прошептал он.

Ему дали отгул на несколько дней. Стирлинг обещал собирать сведения о
деле и позвонить, если всплывет что-нибудь новенькое. Чаплин знал, что
старший инспектор лжет. Все в участке считали, что он принимает дело
слишком близко к сердцу, и неожиданное падение дало им возможность убрать
его на время с глаз долой. Чаплин сидел на кровати с большим стаканом
бренди в руках, тихонько покачивая его и неотрывно глядя на золотистую
жидкость.