"Генри Миллер. Нью-Йорк и обратно (джазовая легенда) " - читать интересную книгу автора

Решив, что с него достаточно, Маннхайм три раза постукивает печаткой о
стекло и ясно, пронзительно кричит:
- "Морнинг Девоушен!"
С этими словами он выбрасывает из иллюминатора тапочку для ванной и
пару кальсон.
- Маннхайм, ты переходишь все пределы.
- Ну да, я ведь сумасшедший. Я просто ужасен.
- Как ты собираешься танцевать вечером, если остался без подштанников?
- А я пойду инкогнито. Валяй, спрашивай еще. У меня как раз
просветление.
- Как насчет женщин? Ты, случаем, не заскучал без них в одиночке?
- Ну нет, у меня другие заботы.
- Например?
- Как убить время.
- Куда деваются минуты, которые мы теряем каждый день?
- Уходят в вечность.
- Великолепно! Прямо в яблочко!
- Можно и подальше, я не гордый.

Начался обычный вечерний концерт. Я тут ненадолго прерывался. Все
чудесно отдохнули. Скрипач уже не встает, чтобы играть. Развалившись на
скамье и забросив ноги на стул, он пиликает себе и даже не смотрит на ноты.
Пианист молнией бьет по клавишам. Близится Плимут, и это предпоследний
концерт перед тем, как пассажиры сойдут на берег. Самое время собирать у них
чаевые. Барьеры между людьми наконец-то сломаны, и все счастливы.
Я чувствую, что обязан угостить музыкантов выпивкой. Хотя, если уж
раскошеливаться, можно и к себе потребовать чуточку внимания. Подзываю
скрипача и прошу сыграть что-нибудь исконно голландское. Тот качает головой.
- У нас давно уже нет музыки.
Как это? Совсем? В целой стране? Не могу себе такого представить. Вся
эта Katzenmusik[Кошачья музыка (нем.).], которую нам играли, написана
немцами, делится со мной скрипач. В Голландии остался только фольклор. Да, я
кое-что слышал прошлым вечером: один плотник насвистывал голландский
рождественский гимн. Печальная была песня. Очень печальная. Еще тоскливее
того, что играют под Рождество англосаксы. Потом одна светская дама,
плывущая первым классом, изобразила нам чечетку. У нее были туфли на высоких
каблуках. Тоже очень грустная история. Зрителей утешила лишь узкая юбка
путешественницы, прелестно облегающая красивый зад.
Все это я пишу уже в салоне. Каждый из попутчиков считает своим долгом
подойти ко мне и спросить, упомянут ли он в книге и в каких именно
выражениях. Особенно достает оперная певичка. Она наполовину испанского,
наполовину голландского происхождения, по национальности - русская. Мечтает
продиктовать мне свою биографию после того, как покинет сцену, а случится
это примерно года через три. Прошлым вечером певицу испугали низкие потолки;
опасаясь, как бы те не рухнули, она, по ее словам, даже не стала брать
высокие ноты. Вчера с нами была еще француженка - настоящая заноза. Блеяла,
как доярка. Может, она из "Опера Комик"? В общем, надоеда спросила, не буду
ли я против сказать пару слов о весенней песенке, которую она только что
исполнила. Почему бы и нет? Песенка называется "Primavera" ["Весна" (ит.).],
и сочинили ее в шестнадцатом столетии. Суть, как мне любезно было