"Пьер Милль. Святая грешница " - читать интересную книгу автора

Востоке. Они приходили из отдаленных стран, из Рима, из Азии и направлялись
в Галлию, в Батавию, даже на остов Бретань.
Мистическая уверенность в том, что Христос возвратится на землю во всей
своей славе только в тот день, когда все люди на земле познакомятся с его
учением, разжигала в них страстную жажду пропаганды. И с этого момента
церковь называла себя вселенской, стремясь распространить свое господство на
весь мир.
Феоктин и Миррина застали в таверне двух уличных женщин. Одна из них
была сирийского происхождения, другая - крупная и дебелая - была рождена
фрасландкой и продана в Грецию одним из капитанов-купцов, которые доходили
до островов германского моря, скупая амбру и кость морских животных, а
иногда и пленников, если им представлялся случай. Они сидели за столом в
обществе машиниста и главного надсмотрщика с соседней оливковой давильни и
пили крепкое родосское вино, выплевывая косточки оливок.
Им прислуживала жена Агапия, христианка, как и ее муж. Она с чисто
профессиональным равнодушием относилась к циничным выходкам и бесстыдным
замечаниям гостей.
Феоктин распорядился, чтобы приготовили рыбу и подали лучшего вина.
Каппадокийцы, усевшись под деревянным навесом, увитым виноградом, ели и
пили. Когда ужин уже подходил к концу, Феоктин не без некоторого удивления
увидел, что в таверну вошел Елисафат, известный под греческим именем
Аристодема, один из самых выдающихся членов еврейской общины Коринфа.
Дело в том, что евреи в эту эпоху жили в особом квартале города. О них
даже говорили: "еврейская нация" Коринфа. У евреев были свои собственные
судьи, евреи пользовались особыми привилегиями и держались совершенно
обособленно от других граждан. Не принадлежа ни к одной стране, не имея
своего собственного отечества со времени падения Иерусалима, они соглашались
повиноваться только особе цезаря или его чиновникам, принимая в уплату за
свою службу и преданность богатые милости, привилегии и награды.
Аристодем тоже был неприятно поражен, увидя в таверне посетителей,
которые знали его. Но он сейчас же примирился с безвыходностью своего
положения и спокойно подошел к Феоктину и Миррине, приветствуя их, и даже
посидел с ними до окончания ужина. Впрочем, он наотрез отказался принять в
нем участие: его закон не позволял ему пить вино язычников или есть их пищу,
приготовленную в нечистой посуде. Дверь таверны была отворена. Каппадокийцы
весело разговаривали и перекидывались шутками. Ночной воздух был необычайно
мягок и тепл, без обычной свежести. Вдруг позади таверны раздался стук
затворяемой двери, и двое мужчин в сопровождении Агапия вышли на дорогу
через сад. Четверо каппадокийцев поспешно встали и подбежали к одному из
них, сделав движение как бы для того, чтобы поцеловать край его одежды. Но
Агапий остановил их, указав на таверну, в которой сидели посетители.
Однако Аристодем уже успел узнать их:
- Это Синезий, епископ фессалоникский, - сказал он.
Потом он замолчал, углубившись в свои мысли. Не зная еще, с какой целью
Агапий тайно позвал его к себе, он теперь спрашивал, не имел ли приход этих
людей какого-либо отношения к их делу. И он пытался разгадать, что бы это
могло значить.
Не успели эти двое удалиться, как Агапий сделал ему знак рукой.
Аристодем вышел к нему на дорогу, и разговор их продолжался довольно долго.
Тем временем Миррина и Феоктин сели в носилки. Приятное тепло после