"Пьер Милль. Святая грешница " - читать интересную книгу автора

маленькую Миррину. Ее жизнь, достойная порицания и то же время такая
невинная, совпала с самыми крупными событиями в истории, какие когда-либо
приходилось переживать Западу. Это, конечно, была натура чувственная и
вместе с тем нежная, с примитивными и трезвыми понятиями, которые - я
надеюсь - переживут все религии. Мне будет невыразимо больно, если история
ее жизни навеет скуку на читателя и если окажется, что я исказил ее образ
вместо того, чтобы почтить ее память - память этой весьма сомнительной
святой, но в то же время такой достойной нашего внимания.
П. Милль.

Маленькие сернистые языки пламени, пробегающие по поверхности моря, то
лиловые, то розовые, то синевато-зеленые, походили на цветы, на громадный
цветник живых фиалок, гиацинтов, роз. Казалось, они собрались здесь во
мраке, освещенном заревом, чтобы поиграть и порезвиться на беспредельной
водной равнине.
- Это настоящий праздник, чудесный праздник! - сказала Миррина своему
другу Феоктину. - Этим цветам недостает только аромата.
Запах, поднимавшийся от волн, перехватывал дыхание и сдавливал грудь.
Неужели можно бояться того, что кажется созданным для утехи глаз? Они сидели
под оливковыми деревьями, которые в этом месте доходили чуть ли не до самого
края скалы над обрывом. Трава была усеяна мелкими камешками. Миррина и
Феоктин, играя, скатывали их ногами с высоты во сто футов в невидимые воды
Эгинского залива.
Каждую минуту, подобно искрам, вылетающим из кузнечного горна, далеко
на горизонте, гораздо дальше язычков пламени, внезапно вспыхивал огненный
сноп - такой высокий, что на мгновение можно было различить по ту сторону
залива цепь Мегарских гор, а на востоке темные массы Диапорейских островов,
а может быть, и сам Саламин. Раздавался страшный гул, и во мраке
вырисовывались очертания гигантской горы, вершина которой, пронизываемая
молниями, терялась в небесах: вулкан, вышедший из недр моря!
Носильщики-рабы, рослые, сильные каппадокийцы, стучали зубами от
страха, и по толпе, которую Миррина и Феоктин едва успевали различать в
рассеивающемся на мгновение мраке, проносился гул ужаса. Феоктин, очень
интересовавшийся явлениями природы, сам был недалек от того, чтобы
заразиться их страхом. Этот остров, в течение нескольких дней извергающий
потоки огня и пламени среди непрерывного грома и гула, казался ему
знамением, посылаемым коринфянам разгневанными богами. Не является ли это
началом несчастий и невзгод для Эллады и для всей империи?
Меньше полувека тому назад варвары разрушили Коринф, опустошив Фессалию
и Аттику. Это были герулы и бастарны, принадлежавшие к многочисленному
племени савроматов. Они говорили на языке, похожем на германский, хотя и
уверяли, будто начало их роду положено во времена торговли амазонок со
скифами. Эти дикари, низкорослые и приземистые, с белокурой бородой и
светлыми глазами, буквально наводнили Грецию, сидя верхом на маленьких
длинношерстых лошадях или управляя повозками с колесами из цельного дерева,
без спиц. Такие колеса выдерживали самые плохие дороги.
Некоторыми из этих дикарей, к величайшему удивлению эллинов, державших
своих жен в гинекеях,* предводительствовали женщины. Эти предводительницы
умели стрелять из лука и скакать на неоседланной лошади не хуже любого
мужчины. Их сопровождали странные человеческие существа с тонким женским