"Алексей Миллер. Украинский вопрос в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIХ века) " - читать интересную книгу автора

формулировать партикуляристские националистические проекты, хотя культурные,
исторические и языковые различия регионов давали для таких проектов вполне
достаточно исходного материала.
Однако для последующих сравнений нам более важны примеры Франции,
Британии, Испании, то есть тех государств, которые легко обнаружить на карте
Европы и в XVIII в. Нет нужды специально доказывать этническую, культурную и
языковую гетерогенность населения Великобритании и Испании. Вопреки весьма
распространенному мифу, также и континентальная Франция в культурном и
языковом отношении оставалась очень неоднородной в течение всего XIX в.
Статистический обзор французского Министерства просвещения от 1863 г.
свидетельствует, что по крайней мере четверть населения континентальной
Франции не знала в то время французского языка. Французский не был тогда
родным языком примерно для половины из четырех миллионов французских
школьников. Опубликовавший этот документ Юджин Вебер приводит далее примеры,
которые свидетельствуют, что Министерство, дабы продемонстрировать свои
успехи, явно занижало число нефранкоговорящих.(42) Практически весь юг и
значительная часть северо-востока и северо-запада страны говорили на
диалектах или наречиях, которым французы дали общее имя patois по большей
части настолько отличавшихся от французского, что парижским путешественникам
не у кого было узнать дорогу. (Трудно представить себе в подобной ситуации
путешествующего по Малороссии русского барина.) "Дева Мария, явившаяся
Бернадетте Субиру в 1858 г., не нуждалась в переводчике, но сочла нужным
обратиться к девочке на пиренейском диалекте Лурда", - замечает Ю.
Вебер.(43) Говорившие на местных диалектах крестьяне Бретани или Прованса
отнюдь не были патриотами Франции, и вопрос о том, станут ли они французами,
оставался открытым в течение большей части XIX в. Во второй половине XIX в.
во Франции сущестовали достаточно активные группы интеллектуалов (фелибры и
новокельтское движение), стремившиеся превратить patois в
стандартизированные языки, что было типичным шагом националистов Центральной
и Восточной Европы на пути к созданию "собственных" наций. Отнюдь не были
патриотами Британии и жители Шотландии, в особенности ее горных районов
(Highlands). Вооруженный знанием последующих событий и не свободный от
эмоциональной ангажированности шотландец Том Нэйрн называет шотландских
романтиков 1850-х и автономистское движение конца века (Home rule
movement)лишь предшественниками шотландского национализма,(44) но вернее все
же будет определить эти явления как умеренный и во многом
самоограничивавшийся национализм.(45) Пример Ирландии и вовсе показывает,
что британские усилия по консолидации нации-государства могли терпеть
жестокие поражения. Во всех этих государствах возможность различного исхода
борьбы консолидирующей и центробежной тенденции сохранялась долгое время
после того, как национализм стал одной из доминирующих концепций политики,
по крайней мере в том смысле, что далеко не все регионы современных Испании,
Великобритании и Франции непременно должны были стать частью этих
наций-государств.
Каждое из этих государств, применительно к условиям и собственным
возможностям, использовало разную стратегию национального строительства и
добилось существенно различных результатов. Наиболее максималистская
ассимиляторская в культурном и языковом отношении, централизаторская в
административном аспекте программа была осуществлена во Франции. Ю. Вебер
подробно описал, как французское правительство использовало административную