"Мино Милани. Волчок (сб. "Пульсирующий камень")" - читать интересную книгу автора

кабинет профессора. Чимней, встретив меня, покачал своей крупной головой:
- Мартин, тебе не следовало приходить так рано. Я работал вею ночь,
устал и собираюсь поспать, - говоря это, он пожал мне руку.
- Даже если б вы уже слали, я все равно разбудил бы вас, профессор.
Дело срочное.
- Ну тогда объясни, что тебя привело сюда?
- То, что вы - великий ученый и мой друг.
- За дружбу спасибо! Ну, так в чем дело? Чем я могу помочь? - На
невозмутимом лице его была заметна усталость.
- Профессор, - спросил я, - какая разница между глазом человека и
объективом фотоаппарата?
Глаза его блеснули. Он скривил губы и вместо ответа спросил:
- А что ты хочешь увидеть, Мартин? - Но так как я не ответил,
продолжал; - Разница большая. Глаз не все видит, например, инфракрасные
лучи, тепловое излучение и многое другое. Фотообъектив в некоторых условиях
может дать изображение того, что для глаза недоступно, поэтому...
- Я хочу увидеть одну невидимую вещь, - прервал я профессора и
показал на свои глаза. - Мне нужны два таких объектива. Можете дать их?
Пока больше ничего не могу сказать, профессор. Пока еще рано. Извините.
Он посмотрел на меня, вздохнул, поколебался минуту, обдумывая что-то.
Потом медленно и устало прошел к двери. И прежде чем выйти, попросил:
- Опусти все шторы, Мартин. Необходима полная темнота.

Он вернулся через несколько минут и положил на письменный стол
небольшой кожаный чемоданчик. С. улыбкой глядя на меня, он извлек из него
странные массивные очки, в которых вместо линз были вставлены два окуляра от
микроскопа. Он надел эти очки, с трудом закрепив их на затылке, и стал похож
на какое-то зловещее гигантское насекомое.
- Как марсианин, правда? - улыбнулся профессор. - Сейчас я не вижу
абсолютно ничего, но если погасишь свет... Вон там, справа от тебя...
Я быстро выполнил его просьбу, и в комнате стало совершенно темно. Я
замер в ожидании.
Было очень странно сознавать, что меня могут видеть в этой кромешной
темноте. Сама мысль, что она больше не защищает, вызывала у меня острое
ощущение беспомощности. Я пошевелился, потрогал, сам не зная почему, горло,
но жест этот показался мне глупым, и я не нашел ничего лучшего, как
поправить галстук. И тогда в темноте раздался добродушный смех Чимнея.
- Волнуешься, Мартин?
- Ну... Нет, профессор.
- Тогда оставь в покое галстук и поправь лучше прическу. Волосы у тебя
действительно в беспорядке.
В восторге и изумлении я пробормотал:
- Вы - великий человек, профессор!
- Согласен, однако хватит комплиментов. - Потом добавил: - Зажги
свет, Мартин. Прибор основан на одном довольно простом принципе, о котором,
однако, никто прежде не подумал. Я рассчитал, что... - тут он умолк,
нахмурился и добавил: - Я разговорился, а тебе, наверное, некогда меня
слушать, не так ли?
- Не совсем, профессор... Но мне помнится, вы хотели лечь спать.
Он улыбнулся, подошел к какому-то небольшому прибору, стоявшему на