"Илья Львович Миксон. Семь футов под килем" - читать интересную книгу автора

вздулись.
- Давай-давай! - подгонял Зозуля. И помогал то одним, то другим.
Осенний балтийский ветер продувал до костей. Пот высыхал, как на
морозе. Разлохмаченные волосы прилипли ко лбу.
Осталась треть бухты, а силы - все, выдохся Лешка. Не разогнуть спины,
мышцы, как порванные струны, в глазах черные мухи.
- Давай-давай!
Зозуля наладил швартовую лебедку. Трос еще нужно пропустить через
барабан со смешным названием "турачка" и аккуратно уложить в специальный
ящик под палубой. А сил уже нет, но стыдно жаловаться, просить пощады,
отдыха, чтобы свалиться и лежать, не шевелясь, минуту, две, час...
- Давай, молодежь!
Ему что, Зозуле, любая тяжелая работа - пустяк, натренировался за
четверть века. И в те четыре года, которые не плавал, а воевал в морской
пехоте, тоже закалялся. Лешка не приучен к физической работе. Пусть Зозуля
думает и делает что хочет, но Лешка - все.
Он поднял голову, продышался и вдруг посмотрел на Пашу. У того с
Федоровским задача не легче, и - ничего. Тянут себе. Не вспотели даже. Или
вспотели, да не видно.
Неужели Лешка слабак в сравнении с таким тощим, хилым цыпленком?
Лешка сцепил зубы и с какой-то яростной, отчаянной силой набросился на
проклятую закалышканную манилу.
Зозуля загонял в гнездовье швартовый манильский трос, будто индийский
факир змею в корзину.
- Понял, что такое калышка? - придыхая, как астматик, спросил Паша.
Последний рывок окончательно опустошил Лешку - и кивнуть не смог, - но
едва присел, новая команда:
- Кузовкин, Смирнов - люки задраивать!
Федоровский покажи. Федоровский взял небольшой ломик, вставил острый
конец в гнездо откидного стопорного зажима и с усилием повернул его.
Стальная шарнирная лапа прижала закраину трюмной крышки к резиновой
прокладке, чтоб и в сильный шторм ни капли внутрь не проникло.
С первым и вторым трюмами управились к одиннадцати. Лешка даже часы к
уху поднес: идут ли? Неужели они работают всего три часа? Руки, ноги - все
тело ноет, а до обеденного перерыва целая вечность, три тысячи шестьсот
секунд!
- Смирнов, Кузовкин, Федоровский - на корму, баки опорожнить.
К железным бакам с пищевыми отходами привязали для страховки прочные
лини и опрокинули за борт.
Сразу же налетели чайки, с криком набросились на объедки.
Водворив баки на место, взялись за бочки с машинным маслом. Каждая
бочка - четверть тонны.
- Так эти не наши, дедово хозяйство, - слабо запротестовал Паша. Не
хотелось ему ворочать тяжеленные цилиндры, связывать их, крепить к палубе. И
бочки и трос - в масле.
- Тельняшечку свою жалеешь? - угрюмо пошутил Зозуля. - Перетрудился!
Деду с его ребятами работенки хватит.
"Дед" - старший механик. После рейса во Вьетнам Лешкиного отца должны
были повысить. Он заранее посмеивался:
"Вот так-то, Мариночка, станешь ты скоро женой деда!"