"Илья Львович Миксон. Семь футов под килем" - читать интересную книгу автора

Все в Лешке замерло. Сейчас дракон ославит его на весь экипаж:
"Распустилась молодежь! Только на борт поднялся, заплевал все море!"
- Спецовку получи. После чая сразу к шкиперской подходи.
Лешка перевел дух.
- Я уже, я готов.
- А я - еще нет, - спокойно сказал Зозуля и взялся за чайник. На
облупленном носу боцмана блестели капельки пота. - Распустилась молодежь, -
повторил он. - Разве такие матросы раньше были?
- В русско-японскую? - насмешливо подал кто-то голос из угла.
- Перед Отечественной.
Лешка стоял, не зная, уходить или оставаться. "Сколько же Зозуле лет,
если он еще до Великой Отечественной войны плавал? Меня тогда и на свете не
было". Зозуля не досказал, какие раньше матросы были, занялся очередным
бутербродом.
Лешка вышел в коридор и стал дожидаться боцмана. Откуда знать, куда
идти? Много у боцмана кладовых: все палубное судовое имущество на его
ответственности. Тросы, краски, ветошь, инструменты, чехлы, запасные части,
шлюпки, плотики, даже запасной якорь, что лежит на корме, в ведении боцмана.
И спецодежда, и обувь...
Выдав Лешке темно-синие брюки, куртку, ватник, тяжелые ботинки и легкие
туфли, похожие на домашние шлепанцы, но на резиновой подошве, Зозуля повел
его на корму, в тросовую. Там держали мыло и порошки.
Стиральный порошок хранился в деревянной бочке; Зозуля насыпал с
полкилограмма в бумажный кулек.
- Для нейлона малопригоден, а робу отстирывает добела.
Лешка подумал, что отец, наверное, замачивал свои белые рубашки в
растворе из такого порошка.
- Прачечная знаешь где? Внизу, да. Там две стиральные машины.
Пользуйся. Выключать только не забывай... Ну, лады. Переодевайся - и на
полубак. На нос, значит. Да, как устроился?
"Почему его драконом зовут? Никакой он не дракон. Боцманы-драконы давно
вывелись на флоте, вымерли, как динозавры. Это еще отец говорил".
- Спасибо, товарищ боцман, нормально.
- Ну, лады.

Сделать калышку ничего не стоит. Перекрутился трос, запетлил - вот и
калышка. Разгоняй теперь, распрямляй, вытягивай в нитку.
Жесткий швартовый манильский трос толщиной с руку боцмана Зозули.
Распутать манилу и уложить не просто. Впятером бились. Лешка с напарником
разворачивали калышку в петлю диаметром с колесо самосвала, ставили
вертикально и перекатывали до конца троса. Петля исчезала, а вместе с ней и
калышка. Федоровский и Паша вытягивали все удлиняющийся участок манилы по
палубе.
Разделавшись с одной калышкой, приступали к следующей. Манила, будто
гигантский удав, вырывалась, изворачивалась, сопротивлялась яростно и
жестоко. Матросы бились с ней, как с живой. Петля то и дело заваливалась, ее
снова ставили торчком и, напрягаясь всем телом, катили вперед.
Катить с каждым разом все дальше и дальше, а калышкам числа нет.
Вперед, опять назад, опять толстенный золотистый жгут петлей-колесом,
опять - навались! Ноги напряжены до дрожи, немеют пальцы, жилы на шее