"Кальман Миксат. Миклош Акли, или история королевского шута " - читать интересную книгу автора

повторял:
Oh, verfluchter Kerl!2.
В дальнейшем дело в этом верноподданнейшем крошечном государстве дошло
до того, что проказник Миклош Акли как бы получил патент на всякие проделки,
озорство и грубые шутки, и ученый совет Академии, или начальник полиции,
казалось, даже были рады, когда во время очередной аудиенции могил доложить
о его новой выходке своему королю, думая при этом: - Вот ужо его величество
снова посмеется!
Да если бы только курфюрст! А то ведь при короле имелся еще и
придворный шут, Иоахим Корб, которого буквально за живое задевала все
растущая популярность Миклоша Акли. Этого он никак не мог перенести. Двум
дуракам в одном Мюнхене не ужиться! И придворный шут, желая сразиться с
Акли, принялся уговаривать короле: возьмите, мол, ваше величество, его ко
двору. А потом уж оставите при себе того из нас двоих, который окажется
лучше. И Корб повторял это до тех пор, пока в конце концов его величество не
уступил и Миклош не очутился при дворе баварского курфюрста.
Я, право же, не ставлю себе целью подробно рассказывать, как проходило
забавное, между прочим, состязание этих двух остроумных плутов. И даже не
берусь определять, кто из них победил. Да это и невозможно. А то, что
баварский король уступил Миклоша императору Францу- Австрийскому, Корба же
оставил себе, само по себе еще ни о чем не говорит. Может быть он был
человеком вежливым и отдал австрийскому кайзеру того из двух шутов, что
получше? Если же он был эгоистом, то, наоборот, шута получше оставил себе. А
поскольку Максимилиан Иосиф Баварский был и человеком вежливым и эгоистом
одновременно, то дело так и останется в тумане неизвестности, который из
двух дураков при королевском дворе в Мюнхене был лучше. А вот что касается
венского Хофбурга3, то там Миклош Акли очень скоро стал прямо-таки
незаменимым человеком. Это был действительно талантливый малый, знавший
шесть языков, хорошо знакомый с литературой многих народов и всеми
находившимися в обращении анекдотами и забавными историями, он считался
знатоком различный магий и владел искусством фокусников Запада и Востока,
умел читать судьбу по линиями ладони и по звездам, ловко показывал разные
карточные фокусы, замечательно писал мадригалы и оды на день рождения и
тезоименитства его императорского величества, чем вскоре снискал себе любовь
мягкосердечного государя. Одним словом, он мог рассуждать о любой науке и
поверхностно знал почти все, что было интересно в той или иной области
знаний, и жадно впитывал в себя все эти сведения. В глубины же науки, то
есть туда, где начинается настоящая полезность, он не проникал. Нет, не знал
он наук - в том числе и живописи, которую между прочим изучал - чтобы уметь
честно зарабатывать хлеб свой насущный. Зато знал он то, что позволяло ему
зарабатывать свою насущную сдобную булку. Забавными выдумками и шутками он
не только потешал императора, но даже служил ему своего рода щитом, хотя
чаще всего выступал под личиной дурака. Как-то раз во время ежедневной
аудиенции император, обходя по кругу собравшихся, спросил у герцога
Грашшалковича:
- Как далеко находится городок Геделле от Пешта?
- На хороших лошадях - два часа езды, - ответил герцог.
- А Пешт от Геделле? - рассеяно продолжал император.
Находившиеся на приеме господа заулыбались, а пуще всех - граф
Штадион4. И только герцог Грашшалкович сохранил верноподданническую