"Виталий Михельсон. Ведьмина песня [O]" - читать интересную книгу автора

же отмел ее прочь, в негодовании на самого себя. А ведьмочка все продолжала
петь, вытянувшись во весь рост и обратив руки к небу. Сквозь густую листву
деревьев пробивались тонкие солнечные лучи, и ведьма купалась в них,
распевая непонятные мне слова.
Только сейчас я понял, что поет она о любви. О любви к лесу, к легкому
ветру, к звонкому ручейку и теплому солнцу. О любви к своей матери -
природе. И природа отвечает ей взаимностью. Мне даже показалось, что
деревья склонили к ней свои ветви, что ручей подпевает ей, а голоса лесных
птиц сливаются в единую мелодию, такую нежную и печальную, что замирает
сердце и на глаза наворачиваются слезы. Постепенно песня ведьмы становилась
все протяжнее и протяжнее, слова начали сливаться в единое целое, в долгий
звук поющей души. И она становилась все громче и неистовей. Слова теперь
были похожи на крик, на завывание дикого зверя, на рев ветра. Ведьма
извивалась, кружилась в ураганном танце. Движения ее были хаотичны и в то
же время четко отточены. Казалось, на поляне мечется демон. Что это? Пляска
смерти или пик высшей страсти, эйфория любви? Ведьмина песня теперь звучала
повсюду, эхом разносилась по всему лесу. И лес отвечал ей тем-же. Поднялся
ветер, раздувая пышные ведьмины волосы, обрывая листья с деревьев и бросая
их на поляну. Деревья скрежетали стволами, вовсю извиваясь и хлестая
ветками друг дружку. Голоса птиц испуганно смолки, словно перед грозой, а
яркие лучи солнца плясали по поляне, представляя моим глазам необычайное
зрелище.
Да, такого я еще не видел. И не хотел видеть. Я не мог помешать, прервать
эту песню, но я мог закрыть глаза и уткнуться лицом во влажный мох. Я лежал
так и слушал, нет, скорей, чувствовал каждой своею частичкой эту безумную
ведьмину песню. А она то разгоралась безудержным лесным пожаром, то чуть
стихала, чтобы возгореться вновь с новой силой. Я уже потерял счет времени,
мне казалось, это будет продолжаться вечно, что эта песня будет длится до
самой моей смерти. Мне уже самому захотелось вскочить, разорвать на себе
одежду и броситься в этот хаос, на эту поляну, присоединиться к безумному
танцу и повторять его движения, пока не остановится сердце.
И тут внезапно все прекратилось. Ветер стих, уронив выдранные листья и
мелкие веточки. Деревья стояли прямо, без движения. Hеобычайная тишина
резала слух, а в голове эхом звучала последняя истеричная нота ведьминой
песни. Я поднял голову, отплевывая мох, каким-то образом набившийся в рот,
и посмотрел на поляну. Ведьма лежала, раскинув в сторону руки и ноги. Грудь
ее вздымалась так часто, что можно было подумать, что она задыхается. Я с
удивлением отметил, что до сих пор держу ее на прицеле.
Я приходил в себя вместе с ведьмой. К тому времени, как она поднялась, я
уже был спокоен. И лишь мысли мои метались из стороны в сторону. Вновь я
увидел ее, такую маленькую, такую хрупкую и беззащитную. Она стояла возле
ручейка, уже унесшего попавший в него сор. Ведьмочка зачерпнула чистой, как
слеза, воды и плеснула на лицо. Засмеявшись от наслаждения, она вскочила и
принялась кружить по поляне. Hа этот раз легко, сободно и весело.
Hо тут лучик света, проникший сквозь густую листву, коснулся меня и
отразился от наконечника болта, направленного на ведьму. Видимо, она
заметила этот блеск. Ведьмочка остановилась. Глаза ее были устремлены на
меня. Два темных, как сама ночь, глаза словно прожгли меня насквозь.
Я видел, как расширяются ее зрачки, я видел, как она поднимает руки и я
слышал тонкий звук спускаемой тетивы... Последнее, что пронеслось в моей