"Максим Михайлов. Стреляешь в брата - убиваешь себя " - читать интересную книгу автора

голубой джинсовый костюм задумчиво прикрыл глаза и, откинув назад голову,
пару раз качнулся на стуле.
- Даже не знаю, что Вам ответить, профессор... Можно ли считать
происшедшее на следующий день выяснением отношений... Я встретил ее утром в
коридоре общежития. Было видно, что она чувствует себя виноватой и ей
неприятно меня видеть. Она хотела просто молча пройти мимо, но я схватил ее
за рукав и заставил все-таки остановиться и посмотреть на меня. Ее глаза
были пусты, в них не было даже жалости. Понимаете, профессор, она смотрела
на меня как на вещь, как на неодушевленный предмет... Это очень страшно,
профессор, когда так смотрит любимый человек... Ведь, чтобы там не говорили,
а антипод любви не ненависть, а равнодушие. Если тебя ненавидят, всегда есть
шанс все исправить, от ненависти, до любви один шаг... Система не статична,
понимаете? А здесь было сразу ясно, что ты просто вычеркнут из разряда
людей, тебя нет, и ничего уже не поможет, чтобы ты не предпринял, как бы ни
пыжился... Этот взгляд, он меня просто убил...
- Вы очень образно рассказываете, мой юный друг, очень образно, - явно
сопереживая и оттого произнося слова слишком быстро, выпалил профессор. -
Так что же дальше? Что она Вам сказала?
- Оставь меня, - горько вздохнул юноша. - Никаких извинений, никаких
объяснений. Только это...
- Ну а Вы? Зная Ваш темперамент, не могу поверить, что Вы ничего не
предприняли...
- Предпринял... Вот это...
Парень неспешно, словно нехотя выложил на стол левую руку, резким
движением отвернул рукав куртки, внимательно, будто сам впервые увидел,
осмотрел неровные бугристые шрамы, ярко-белыми полосками исчертившие
предплечье, жирными линиями ложащиеся поперек вен, уверенным росчерком
перечеркивающие биение жизни в этом теле.
- Как? - пораженный профессор отшатнулся. - Андрей! Вы же говорили мне,
что это травма, полученная в стройотряде!
- Выходит я Вас обманул, профессор, - безразлично пожал плечами юноша.
- Но это же чушь! Дикость! Из-за какой-то профурсетки... - профессор
клокотал от переполнявшего его возмущения.
- Владимир Михайлович, я прошу Вас... - с нажимом произнес Андрей.
Почувствовав в его голосе опасные звенящие нотки, профессор чуть сбавил
тон, хотя и продолжал возмущенно размахивать ладонями.
- Помилуйте, батенька! Нешто так можно, в самом деле? Да будь Вы
какой-нибудь шалопай и ветрогон я бы и слова не сказал! Но Вы, умнейший,
одареннейший аспирант, не побоюсь этого слова надежда нашего университета,
вот так вот запросто хотели уничтожить себя и свой талант, по столь
легковесной, уж простите, причине?! Как можно вот так запросто отнять у Клио
столь ревностного и преданного служителя. Увольте, не могу понять! Не могу!
Профессор настолько увлекся своим монологом, что последние слова
буквально выкрикнул, приподнявшись со стула, видимо, вообразив себя стоящим
на привычном месте за кафедрой и читающим очередную лекцию студентом.
- Тише, Владимир Михайлович, тише... - пытался его урезонить Андрей. -
На нас уже обращают внимание.
Действительно две миловидных девушки пившие кофе с пирожными через
столик от них, откровенно прыснули, прикрываясь ладошками, так насмешил их
вошедший в раж профессор. А стоящий за барной стойкой вислоусый крепкий