"Максим Михайлов. Мы все осетины " - читать интересную книгу автора

достаточно своих личных маленьких бед и несчастий и нет дела до глобальных
страданий целых народов. Так что для тех, кто смотрел на происходящее из
Москвы и даже из Тбилиси все происходящее возможно и виделось небольшим
внутренним конфликтом, как тогда модно было говорить "низкой интенсивности",
но для тех кто был непосредственно вовлечен в круговорот событий изнутри,
все смотрелось несколько иначе и вполне тянуло на личный конец света, этакий
персональный Армагеддон. Ну посудите сами: если вдруг в ваш дом ворвутся
вооруженные люди, которые изобьют вас до полусмерти и в чем мать родила
вышвырнут на улицу с пожеланием убираться ко всем чертям и никогда не
возвращаться обратно, а сам дом не долго сомневаясь подпалят со всех четырех
углов, будет ли вам утешением, что подобное произошло только с вами и
десятком-другим ваших соседей, а не с несколькими миллионами человек, как во
Вторую Мировую войну? Вряд ли, я думаю... Наверное обрушившееся на вас горе
и бедствия будут вполне сопоставимы со страданиями, что перенесли деды и
прадеды, участники великой войны. И плевать вам будет тогда на то, что
большие люди в Москве и Тбилиси успокаивающе назовут случившееся с вами
"некоторыми перегибами национальной политики на местах".
Что бы вы сделали в этом случае? Молчите? Не знаете? Ведь у человека
всегда есть выбор: умереть стоя, или позорно бежать. Что выбрали бы вы?
Честно скажу, для себя я так и не решил. До сих пор не знаю ответа на этот
вопрос... Зато знаю, что выбрали осетины. Они взялись за оружие. Сначала это
были охотничьи ружья, да черт знает каким образом припрятанные с войны
раритеты. Но для начала хватало и этого... Потом как-то очень быстро
появились стволы посовременнее... Ничего удивительного, спрос всегда рождает
предложение. Была бы где необходимость в оружии, а уж поставщики найдутся. И
запылали в ответном огне грузинские села, запричитали над покойниками матери
и вдовы... Началось. Положение осложнялось еще и тем, что здесь не было, да
и не могло быть сплошной линии фронта. Национальная политика СССР, которая
неуклонно проводилась здесь в жизнь железной рукой Коммунистической партии в
течение многих лет привела к закономерным результатам. Не существовало в
принципе осетинской или грузинской территории, все было перемешано в одном
вдруг разом забурлившем котле. Осетинские села соседствовали с грузинскими,
бывало даже так, что граница противостояния делила пополам одно и то же
село. На одном конце грузины, на другом осетинские ополченцы. А смешанные
браки? Когда-то это было модно и поощрялось. Теперь же кровавый водораздел
прошел прямо по семьям, разделив их на разные части.
Справедливо говорят, что нет ничего страшнее гражданской войны, той,
когда не разберешь толком: где свои, где чужие. Когда схлестываются между
собой две правды, и нельзя однозначно сказать кто прав, кто виноват. Точнее
можно: виноватых нет вообще, или нет правых, кому как больше нравится.
Каждый бьется насмерть за себя, за своих близких, за само право существовать
на этой земле, бьется с точно таким же как и он сам борцом за правое дело.
Потому нет в истории человечества более жестоких войн, чем войны
гражданские. Слишком похож на тебя враг, слишком легко понять его правду,
стоит лишь на одно мгновенье остановиться, опустить раскаленный автоматный
ствол и задуматься, ставя себя на его место. А ведь понять, значит
простить... Потому нельзя себе дать ни секунды на раздумья и сомнения, на
той стороне не люди, а взбесившиеся звери, те, что должны быть уничтожены
безусловно и беспощадно. Все до одного, просто стерты с лица земли... Такова
изнанка любой гражданской войны...