"Анна Михалева. Лиха беда начало [D]" - читать интересную книгу автора

Всю дорогу от ресторана до дома они молчали. Наконец, припарковав
машину у самого подъезда, Костя взял ее за руку с такой нежностью, словно
и в самом деле безумно обожал. Алена не стала вырываться, только
скривилась в темноте, отметив про себя, что собственное поведение кажется
ей странным - ее даже не душила обида за то, что этот подонок весь вечер
действовал вопреки своему обещанию и под въедливыми взглядами школьных
приятельниц ухлестывал за Инессой. Что ж, Марине теперь весь год будет о
чем толковать на своих посиделках. И наплевать!
- Ты сердишься? - проникновенным голосом осведомился "подонок".
- Ну что ты! Я страшно горжусь тобой!
- Брось... ты же прекрасно знаешь, что из всех девиц, живущих на этой
планете, по-настоящему меня интересуешь только ты.
- Прости, сегодня я этого не заметила. - Она распахнула дверь машины,
собираясь уходить.
Он не отпустил, крепко сжав пальцы на ее запястье:
- Дорогуша, не устраивай сцен.
- Именно этого я и стремлюсь избежать. Слишком велико искушение
съездить тебе по морде! - Странно, но даже эту фразу она выпалила
механически, ничего при этом не почувствовав. Разве что раздражение. И
раздражение вовсе не на Бунина, а на себя саму. Ну почему она до сих пор
цепляется за него? Почему позволила тогда в театре увлечь, увести от
Вадима? Господи, как же глупо получилось! И вот расплата. Вадима рядом
нет, есть Бунин, которого она ненавидит, и себя ненавидит за то, что он
рядом!
Раскаяние пришло уже через полчаса после того, как Костя стремительно
выволок ее из театра, затолкал, все еще слабо понимающую, в чем дело, в
машину и повез по ночной Москве. Вернее, даже не раскаяние пришло тогда.
Она ощутила жуткую, щемящую пустоту, которая вытеснила из салона
автомобиля ничего не значащие фразы, какие-то глупые шутки и вдруг
опустилась на ее плечи, окутав туманом. Тогда Алена надолго перестала
что-либо ощущать. Очнулась лишь утром. И пробуждение было кошмарным, она
поняла, что скомкала свою жизнь, словно листок исписанного черновика, и
теперь нужно начинать писать заново, но что писать?
Мыслей не было.
- ...Мне, конечно, приятно, что ты ревнуешь... - донеслось до нее.
- А иди ты! - Она выдернула руку и выпрыгнула в прохладную ночь.
Полгода она думала над тем, как бы снова подкатиться к Вадиму,
металась к телефону, набирала его номер и, услыхав гудки, испуганно
швыряла трубку. Она дефилировала по Лубянке каждый божий день в надежде
столкнуться с ним "невзначай", но тщетно - Терещенко как в воду канул.
Тетка Тая только головой качала, но ничего про него не рассказывала,
по-своему справедливо решив, что незачем. Ее Алена теребить не решалась.
Вообще было стыдно. И перед теткой, и перед Горынычем, и, разумеется,
перед Вадимом. Поэтому страдала молча. Что ж, в конце концов, она
заслужила эти страдания. А их виновник теперь плелся за ней по лестнице,
что-то приговаривал о своем легком характере, о ее слишком требовательном
отношении к мужскому поведению, и все в таком духе. Что конкретно слетало
с его губ, она и не пыталась понять, общий смысл речей Алена давно уже
выучила наизусть. Сейчас больше всего на свете она желала расквасить его
физиономию дверью и остаться одна. Хотя, зная Костю, понимала, что ей это