"Михаил Петрович Михеев. Злой волшебник " - читать интересную книгу автора

Полянский молчал. Опустил глаза на цветок ромашки, который все еще держал
в руке. Закрутил его в пальцах - лепестки цветка слились в белый мерцающий
круг. Пальцы были тонкие, слабенькие, как у ребенка, лось, им не
переломить и спички...
Вдруг ромашка выскользнула из его руки и повисла в воздухе, прямо перед
моим лицом. Она висела так несколько секунд - я видел ее ясно и отчетливо,
желтую пушистую шапочку и веер белых лучиков вокруг. Потом она очутилась в
боковом кармашке моего пиджака.
Я потрогал ее. Да, это была настоящая ромашка...
- Пойдемте со мной, - сказал Полянский.- Я живу здесь, неподалеку, в
дачном поселке.
Мы вышли на опушку леса, к одинокой дачке с голубыми ставнями за дощатым,
потемневшим от времени забором. На воротах - новенькая железная табличка с
собачьей мордой и предупреждающей надписью.
Полянский открыл калитку.
- Собаки нет, - пояснил он.- Повесил, чтобы попусту не лезли. Не люблю.
На поленнице возле стены сидел здоровенный лохматый кот. Он доверчиво
поднялся навстречу, очевидно, рассчитывая на какое-то внимание с нашей
стороны. Полянский взглянул на него, и кот исчез, будто его ветром сдуло.
Только на белой коре березового полена остались царапины от когтей.
- Кошек тоже не люблю,- сказал Полянский.
Он вытащил из кармана за веревочку ключ, отпер висячий замок на дверях.
Через темные сени мы прошли в комнату.
Я огляделся с естественным любопытством.
Жилище волшебника украшала самая обыкновенная разностильная мебель. На
круглом, когда-то полированном, столе лежали книги. Большая груда книг
была свалена в углу, прямо на полу. Возле узенькой неудобной тахты,
застеленной старым плюшевым покрывалом, стояла здоровенная, похоже
двухпудовая, гиря.
Гиря привлекла мое внимание. Полянский вряд ли смог вы поднять ее с полу.
Руками бы не смог...
И мне опять стало не по себе.
- Садитесь,- пригласил Полянский,
Откуда-то в его руках появилась початая бутылка коньяку и два серебряных
старинных стаканчика. Он сдвинул книги на столе - некоторые упали на пол -
и поставил на освободившееся место тарелку с печеньем.
- Извините за угощение. Обедаю в городе. Конечно, если бы я знал...
Я сел на стул и поднял с полу упавшую книгу. Это оказалось "Учение йогов"
- старое шанхайское издание на английском языке.
Полянский сел против меня. Бутылка с коньяком, заткнутая белой
пластмассовой пробкой, стояла на середине стола. Полянский навалился
локтями на стол и пристально уставился на бутылку. Она закачалась из
стороны в сторону. Мне вспомнился Пацюк из повести Гоголя. Я тайком щипнул
себя за руку.
Нет, все это было наяву.
Полянский перевел взгляд с бутылки на меня, по лицу будто пахнуло ветром.
Я невольно прищурился. Полянский усмехнулся.
Усмешка его была на редкость неприятная и злая.
- Это самое трудное, - сказал он, - откупорить бутылку. Приходится
раскладывать волевое усилие на две составляющие: тащить кверху пробку и