"Михаил Петрович Михеев. Далекая от Солнца " - читать интересную книгу автора

начала есть сама. Поглядывая на нее, Васенков подвинул к себе тарелочку с
чем-то похожим на вермишель. По вкусу еда напоминала рыбу. Съел котлету,
похожую на мясную, но это оказалось не мясо.
Немного освоившись, он просто подвигал к себе одну тарелочку за другой и
запивал чем-то, похожим на крюшон.
А потом Лиин толкнула столик, и он уехал сквозь стену.
Когда столик вернулся, на нем стояла большая круглая ваза, как будто
хрустальная. Через ее края на стол свешивались большие фиолетовые цветы
странной формы, с четырьмя клиновидными лепестками и ярко-золотистыми
длинными тычинками. Кажется, цветы были настоящими - в вазу была налита
вода.
Васенков устроился поудобнее на скамеечке, вытянул ноги... и вдруг
почувствовал, как скамеечка под ним шевельнулась, задвигалась.
- Не пугайтесь,- сказала Лини.
И Васенков понял, что сидит в мягком покойном кресле и руки его лежат на
подлокотниках.
- Вам удобно? - спросила Линн.
Спинка его кресла, словно живая, качнулась взад... вперед, как бы
отыскивая наилучшее для Васенкова положение.
- Спасибо! - сказал он.- Мне уже хорошо.


9


Линн молчала.
Васенков выжидательно сложил руки на коленях. Он не собирался начинать
разговор. Он не напрашивался в гости, и, коли уж его сюда привезли, пусть
объяснят сами, зачем он здесь понадобился. И если здесь считают, что это
начало контакта двух культурных миров, двух цивилизаций, то, прямо говоря,
начало плохое. При таком уровне культуры можно было придумать что-либо
умнее похищения...
Линн протянула руку и взяла из чашки цветок. У цветка оказался длинный,
как у кувшинки, стебель, он прочеркнул по столу мокрую полосу. Потом
Васенков явственно почувствовал, что Линн смотрит на него. И ему
показалось - он даже как-то ощутил это, что Линн уже знает, о чем он
думает и о чем хотел бы узнать и говорить. И хотя ему нечего было
стесняться ни своих мыслей, пи будущих слов, он почувствовал неловкость не
за себя, а за Линн, словно уличил ее в подглядывании в замочную скважину.
Он насупился и покраснел. И Лини тотчас опустила глава.
- Извините меня! - сказала она тихо.
Васенков только вздохнул.
- Я не буду больше так делать, - продолжала Линн,- не сердитесь.
- Ничего,- сказал Васенков.- Я уже не сержусь. Он поднял глаза к потолку и
прислушался к музыке. Непонятные мелодии набегали, сменяли одна другую.
Казалось, музыка пытается подстроиться к его настроению... он вздрогнул от
неожиданности, услыхав звуки Четвертой симфонии Чайковского, до того она
показалась неуместной в этом неземном пластмассовом мире. И тут же
симфонию сменили певучие неторопливые созвучия. Васенков прислушался с
любопытством... чуть бы потише! - и музыка послушно притихла.