"Николай Григорьевич Михайловский. Таллинский дневник " - читать интересную книгу автора

все же не собирался жертвовать тремя четвертями очерка.
- Это зачем? Что это еще за пустота? - спрашивал Вишневский и,
вычеркивая абзац за абзацем, удовлетворенно отмечал: - Пустое место - прочь!
Я попытался сказать что-то в свою защиту, хотел сослаться на
художественность. Мне казалось тогда, что написать: "Подводная лодка
потопила противника", - это сухо и нехудожественно. Годится для информации.
Зато: "На алой заре, перьями висевшей над свинцовой поверхностью моря,
подводная лодка торпедировала стальное тело морского пирата" - это
художественно.
И вдруг все мои "перья" и "свинцовые тела" оказались пустыми местами и
были вычеркнуты одним движением карандаша.
- Художественно - это у Льва Толстого, - сказал Вишневский. - Война
идет, а у вас все еще "перья" над поверхностью. Перья были до 22 июня. Тогда
я еще согласился бы выслушать ваши объяснения относительно "алых зорь и
перьев". А сейчас... Люди гибнут, а вы со своими перьями... Время требует
строгого делового стиля, без нарочитых красот, без сюсюкания.
После правки от очерка остались только три страницы. Пробежав их
глазами, Вишневский удовлетворенно сказал:
- Вот теперь в порядке. Не огорчайтесь, Коля.
Он улыбнулся. Улыбался он редко и очень по-доброму. Наверное, поэтому
его улыбка вполне могла служить утешением.
- Всегда нужна саморедактура, - объяснил он. - В каждом пишущем должны
сосуществовать два человека: автор и его редактор. Если редактора нет -
плохо. Значит, нет браковщика. Редактор, выбросив все лишнее, оставит только
нужное. Учитесь выбрасывать. Вы пишете по записным книжкам? И все, что в
записной книжке, так и включаете подряд?
Я объяснил, что пишу даже больше, чем в записной книжке. Тут слово
"художественно" стало снова путаться на языке.
- А вы не больше, а меньше. Ведь в записную книжку попадает почти все,
что увидели или узнали от людей, считайте - это первый круг отбора.
Незначительный. Второй, когда вы размышляете над книжкой и отбираете те
факты и те детали, что вам нужны. Третий - это, когда отобранное и
написанное вы читаете свежим, редакторским глазом. Фильтр материала. Если
его нет, получается большая миска бульона, в котором перекатываются две
постные галушки. Покажите вашу записную книжку.
Он полистал мой блокнот, отметил, что моим почерком надо составлять
шифровки, и спросил:
- Что вы записываете в блокнот? Какой материал?
- Рабочий, - сказал я.
- А откуда вы знаете, что "рабочий", а что - "нерабочий". Я, например,
не знаю. Записываю все, что успеваю записать: разговор, который меня
заинтересовал, важные сообщения, даты, цифры, даже впечатления от
прочитанной книги - словом, все, что меня заденет. Не надо думать, сможете
ли вы это использовать сегодня. Все, что вас задело за живое сегодня -
немедленно заносите в книжку. Пусть она станет чем-то вроде дневника. Тогда
вы сможете черпать из нее не только завтра, но и послезавтра, может быть,
даже всю жизнь. Вот взгляните.
Он раскрыл свою записную книжку в блестящем коленкоровом переплете и
показал гриф, стоящий сбоку возле одной записи: НДП. - "Не для печати".
- Запись носит сугубо личный характер, - пояснил он. - Но я сделал ее,