"Николай Григорьевич Михайловский. Час мужества " - читать интересную книгу автора

охранения...
И вдруг раздался страшной силы взрыв. К небу взлетела шапка огня, дыма,
воды. Когда она осела, то стало видно, что миноносец переломился и начинает
погружаться. К гибнущему кораблю тут же пошли на помощь катера.
Ночью крейсер "Киров", как и все остальные корабли, стал на якорь -
слишком велика была минная опасность. И только с рассветом эскадра
продолжила путь.

Показался горбатый, взъерошенный остров Гогланд, словно гигантское
чудовище, поднявшееся из воды. А над кораблями послышались звонкие голоса
наших истребителей - это было лучшей музыкой для моряков. В ней звучал
привет балтийцам от Кронштадта и Ленинграда.
"Киров" отдал якорь на большом Кронштадтском рейде 29 августа 1941 года
в 16 часов 29 минут. Здесь уже ждал пограничный катер. Он подошел к борту
крейсера. Моряки вновь образовали живой конвейер и выгрузили все ценности,
доставленные такой нелегкой ценой.

Вспоминая бой за Таллин, моряки думали о судьбах своих товарищей,
вспомнили и Петра Григорьева, что с ним, жив ли?
А в это время вслед за "Кировым" приближался к Кронштадту один из
тральщиков.
Вот и "Рогатка", Петровская гавань, корабли на рейде и у причалов...
У Григорьева сжалось сердце, когда его на носилках несли с корабля и он
видел ветвистые дубы, а вдали знакомое здание штаба флота, увенчанное
башенкой, и передним памятник русскому мореплавателю.
- А где "Киров"? - волнуясь, спросил моряк.
- Вон видишь мачты, - кивнул санитар туда, где поднимался целый лес
мачт.
Какая из них крейсера "Кирова" - Григорьев не узнал. Но того, что
"Киров" цел, невредим и находится здесь, в Кронштадте, было для него вполне
достаточно...

Верность

Дороги войны... Они пролегли по всей Эстонии через города, небольшие
поселки, крестьянские хутора.
Поселок Локса на восточном побережье Финского залива один из тех, где в
августе 1941 года развернулись события, глубоко запавшие в сердца людей
старшего поколения.
Шли первые недели войны, и это остро чувствовалось даже здесь, в
далекой бухте. По ночам издалека доносился гром артиллерии: война
приближалась к поселку.
Несколько дней здесь стояла воинская часть, и население успело
подружиться с бойцами. Но вот и они снялись, оставив на попечение сельского
Совета несколько лошадей. Активисты сельсовета были теперь озадачены,
думали-гадали, что делать с лошадьми, куда их передать. Ведь они, наверняка,
необходимы на фронте.
Особенно беспокоился Леонхард Гнадеберг, высокий, немного неуклюжий
эстонец, которого знали решительно все. Знали всю его родословную, помнили
еще, как его отец занимал у соседей деньги, чтобы свести жену в частный