"Василий Мидянин. Коричневое" - читать интересную книгу автора

белое, принимали желтое, пили всякое и занимались промискуитетом. Митрич был
великобританцем в первом колене: мамаша перевезла его, годовалого, из
Югославии в Италию шестнадцать лет назад. Вместе с ними на рыболовном катере
плыли еще одиннадцать суровых молчаливых югославов. Их судно не было
расстреляно из крупнокалиберных пулеметов итальянскими пограничниками, они
не напоролись на мину времен Второй мировой войны, их не протаранила рубкой
поднимающаяся с глубины в ходе маневров НАТО американская подводная лодка и
не сожрало загадочное реликтовое чудовище, обитающее в Средиземноморском
бассейне и носящее ласковое имя Парфе; если бы это случилось, история
молодежной банды "Факин Джанки", безусловно, развивалась бы совершенно по
другому сценарию. Однако на море все прошло без приключений, а остальное уже
было делом техники. Все прибывшие на катере потребовали политического
убежища на Апеннинах, представив неопровержимые доказательства того, что
дальнейшее пребывание на родине являлось для них несовместимым с жизнью, -
фотодокументы, обличавшие кровавый коммунистический режим Югославии. Снимки,
на которых дюжину прибывших на катере балканских диссидентов жестоко
избивали сербские блюстители порядка, вырывая у них из рук плакаты с
англоязычными требованиями незамедлительной демократизации, обошлись
диссидентам не так уж и дорого - в инсценировке в основном принимали участие
сочувствующие родственники и соседи, а в качестве крови был задействован
гранатовый сок. Некоторые из этих югославов, коим посчастливилось слинять из
федерации аккурат перед гражданской войной, осели в Италии, некоторые через
Италию перебрались во Францию, некоторые через Италию и Францию уехали в
Германию, а матушка Митрича, добравшись до Англии через Италию, Францию и
Германию, решила, что на этом в принципе можно остановиться. Тут как раз
подоспела война в Югославии, беженцы хлынули в Европу потоком, и Митричи
довольно легко получили от британского правительства соответствующий статус,
жилье и ежемесячное пособие. Однако по прошествии ряда лет пособия хватать
перестало; матушка Митрича окрутила какого-то умеренно богатого американца и
улетела с ним жить в район Малибу, оставив сынишке квартиру и южнославянскую
деловую хватку. Обоими дарами тот воспользовался в полной мере, учредив в
кооперации с
Янкелем банду "Факин Джанки". В настоящий момент означенная банда
находилась у него на квартире и готовилась к обеду: мы с Сашей и Семецким
сидели за столом, употребляя в качестве аперитива мескалино, Янкель и Лэсси
расположились в глубоком кресле напротив и занимались петтингом, Митрич
висел в Интернет-чате, Бен Канада пытался читать с палма "Щупальца веры"
Николаса Конде, Плеханда сосредоточенно ломал одноразовые шприцы для
внутривенных инъекций.
За беседой я поборол уже три четверти бутыли мескаля, и меня еще даже
не повело - вот что значит стаж. Это требовало творческого акта. Внушительно
откашлявшись, я прочел вслух свое любимое танка:
Да и на небе тучи. Тучи - они как люди: Как люди, они одиноки, Но
все-таки тучи так жестоки.
После мескалю оно завсегда так - непрерывно изрекаешь разумное, доброе,
вечное.
- Кобаяси Исса? - сдвинув брови домиком, блеснул эрудицией Семецкий. -
Мацудайра? Басе?
- Мураками? - попыталась не отстать от него Лэсси. - Акутагава? Другой
Мураками?