"Барбара Майклз. Тени старого дома " - читать интересную книгу автора

там, неразбитый, сильный, как всегда. Зимние штормы пришли и ушли, а дом все
еще стоит. Он перенес самое худшее - огонь и воду, осаду и вторжение, врагов
внешних и внутренних - за тысячу лет. И у меня нет сомнения, что он простоит
еще тысячу лет, когда стройные, серебристые космические корабли исполосуют
небо звездными маршрутами. Кто будет жить в ней тогда, желала бы я знать.
Потомки человека, если они останутся, или пучеглазые монстры отдаленных
миров, или чужеземные эстеты, восхищающиеся причудливой архитектурой древних
людей? Несомненно одно: если в те далекие времена будут жить чувствующие
существа, они защитят дом. Дом будет жить. У него есть защита и охранники.

II

Джо отбыл в Европу в пятницу тринадцатого. К этому его принудили не
обстоятельства. Он сознательно выбрал это число: Джо любит испытывать
судьбу.
А запомнила я эту дату вот почему. В четверг двенадцатого я находилась
в своей неудобной крошечной кухне, рубила мясо, обжаривала его, тушила и
делала массу прочих несвойственных мне дел. Мне следовало бы не заниматься
приготовлением пищи, а принимать повторные выпускные экзамены. Некоторые из
неудачливых студентов мерили шагами коридор возле моего кабинета, желая
узнать, смогут ли они сегодня пересдать экзамен. Оттягивать встречу с ними
даже на день было бы полнейшим садизмом. Я знала это, поскольку не так давно
распрощалась со своими собственными студенческими годами. Я была, как часто
говорил мне Джо, простым и сентиментальным школяром. Почему же я должна
испытывать муки совести из-за каких-то ленивых разгильдяев, которые не
удосужились завершить письменные работы и подготовиться к экзаменам? Меня
действительно мучила совесть. Но я перебарывала свои чувства и продолжала
рубить мясо, обжаривать и т. д. Это был прощальный ужин с Джо, и он должен
был быть особым.
Джо предложил устроить его в ресторане под открытым небом. Что ж, ему
выбирать, ведь это его прощальный ужин. Мы не ели бы много, так как оба
выплачиваем полученную на работе ссуду, а наше суммарное жалованье меньше,
чем у квалифицированного страхового агента.
Я возражала против его предложения не потому, что жалела денег. Мои
аргументы заключались в другом: "Ты устанешь, у тебя будет множество дел
перед отъездом, ты можешь ошибиться с одеждой, а, кроме того, ты должен
увидеть, как хорошо я готовлю, если у меня есть настроение". Последний довод
был истинной причиной, хотя я и не призналась в этом: "Взгляни на меня, я
могу делать все. Разве ты не будешь скучать, когда меня не будет рядом?"
Мы были вместе в течение шести месяцев. Это было чудесное время. Даже
стычки у нас были интересными. Множество споров возникало из-за того, что
Джо был неисправимым мужчиной-шовинистом и уязвлял меня в моих феминистских
чувствах. Он вынужден был признать разумными мои настоятельные предложения
разделить поровну домашние обязанности. Моя академическая загруженность была
такой же серьезной, как и у него, мои перспективы были такими же. Не было
оснований для того, чтобы он мог позволить себе приходить по вечерам домой
и, бросившись в кресло, спрашивать: "Что на ужин?" Не было оснований и для
того, чтобы я подбирала его носки и стирала его белье.
Первое время, когда он спрашивал, что на ужин, я вручала ему сырой
гамбургер и говорила: "Вот что на ужин. Дай знать мне, когда он будет