"Пол Мейерсберг. Жестокая тишина" - читать интересную книгу автора

старомодного реализма. Он обожал Теодора Драйзера.
У человека из бунгало неординарный литературный вкус. "Классический
мир" и все такое. Меньше всего ожидаешь найти подобную литературу в номерах
отелей в Лос-Анджелесе. Эти книги напомнили мне о моем отце, классически
образованном человеке. Сейчас он плохо себя чувствует, и мне нужно хотя бы
позвонить ему. Это он назвал меня Пандорой.[1] Думаю, он сделал это весьма
неохотно, потому что, я уверена, он хотел мальчика. Он до сих пор называет
меня Пан. По-гречески "пан" значит "все", и, полагаю, именно всего он хотел
от меня. Бедняга, ничего он не дождался.
Алек, наоборот, всегда зовет меня Дора. Это похоже на имя куклы, но
из-за Алека я привыкла к нему. Иногда, когда он кончает, он выкрикивает это
имя. Тогда оно мне нравится. Когда мы начали встречаться, я поняла, что он
выбрал это имя только потому, чтобы не называть меня, как отец, чтобы
подчеркнуть, что он хочет, чтобы я была другим человеком, Дорой, личностью,
которую мой отец не смог бы понять. В этом смысле Алек забрал меня у отца.
После моего замужества мы с отцом никогда не были близки друг другу. Мне
кажется, Алек изменил меня, когда изменил мое имя.
Сегодня я была Пан Хартен, а завтра уже стала Дора Хэммонд. Все так
просто. Метаморфоза произошла в одно мгновение. В то время это было жутко,
но необходимо: я была более чем готова покинуть дом, жаждала перемен и в
своих чековых книжках после замужества я уже никогда не использовала фамилию
Хартен.
Я всегда называла себя и подписывалась "Пандора", полным именем. И
постепенно начала осознавать, что состою как бы из двух частей, из двух
разных женщин: Пан и Доры. До Алека и после. То, что случилось в этом
бунгало отеля "Бель Эр", относится к миру Пан. В период между тринадцатью и
двадцатью тремя годами, до того как мы поженились, я была Пан. И я не
сталкивалась с ней до сегодняшнего дня. У Доры были муж, дочь, свой дом. Она
никогда не жалела, что перестала быть Пан. До сегодняшнего дня. Сегодня был
какой-то новый виток в ее жизни. В прошлом Пан, как правило, осуждали. В
настоящее время Дору все обожают. Этот человек на короткое время отшвырнул
меня назад, в прошлое своенравное существование. Отец всегда называл меня
"своенравной".

По пути домой я включила в машине радио. Оно уже было настроено на
волну, где передавали классическую музыку, любимую волну Алека. Ему
нравилось слушать музыку, когда он вел машину, когда работал и когда мы
занимались любовью. Но любимая музыка Алека отличалась от любимых
классических произведений моего отца. Алеку нравилась романтическая
классика: Брамс, Бетховен, Мендельсон. Отец признавал только Баха.
Меня ни в коем случае нельзя обвинить в том, что я вышла замуж за
мужчину, который был точным слепком с моего отца. Алеку нравились дети. И
женщины. Всегда можно нюхом учуять, нравитесь вы мужчине, или же он не
терпит женщин вообще. Это как легкий аромат духов. Бунгало в "Бель Эр"
просто благоухало чувственным запахом. Но, с другой стороны, понятия не
имею, я-то лично понравилась этому мужчине или нет.
Я уже почти доехала до дома, как вдруг, словно порыв ветра из ниоткуда,
на меня навалилась полная тишина. Я перестала слышать музыку по радио. Я
просто похолодела. Я ничего не могла слышать. До меня не долетали не только
звуки музыки, но и звуки и шум движения транспорта. Я была погружена в