"Джон Меткалф. Торжествующий мертвец." - читать интересную книгу автора

беспочвенны. Просто я устал. Может, еще одна поездка и наша практика
взаимных визитов детей начнет себя изживать.
Однако при отъезде опять вернулись мои прежние опасения. Вид у
Вэньона был нездоровым; когда он прощался, его рука дрожала. Внезапно мой
мозг пронзило слово, которое объясняло изменение в поведении Вэньона и
которое я безуспешно искал три дня. ВИНОВНЫЙ. Но это же нелепо! В чем он
может считать себя виновным? И все же... Казалось, сумрак сгущался вокруг
меня и Дэни, когда мы сели в машину и на прощанье помахали рукой.
В поезде и на борту судна вновь удалось прогнать мучающие меня
сомнения. Возможно, Вэньон решил, что уже достаточно пообщался с нами и
пора постепенно избавиться от нас, но откровенно сказать об этом
стеснялся. В свою очередь, я считал, что в последнее время семейство
Вэньонов слишком настырно посещало нас и если инициатива прекращения
визитов будет происходить с их стороны, тем лучше и легче будет для меня.
В Эштофт мы вернулись в отличном настроении.
А через пару дней почтальон вручил мне заказное письмо со штемпелем
Фоана. Вот письмо Вэньона:

"Дорогой полковник Хэпгуд, с большим сожалением вынужден
информировать Вас, что столь приятные взаимные связи наших семей в
дальнейшем желательно не продолжать. Боюсь, мне трудно дать убедительное
объяснение этого вызывающего сожаления решения. Я оказался жертвой
фантастического преследования или наваждения, невольно связывать Вас с
которым было бы бесчестно. Это все, что я могу сообщить Вам в оправдание
столь жестокого шага. Но я воздвигая санитарный вокруг себя санитарный
кордон не для собственной защиты. Я делаю это ради других. Приношу самые
глубокие сожаления и надеюсь, что вы, которого я так уважаю, отнесетесь к
этому факту с пониманием. Позвольте с этого момента связь с Вами
прекратить.
Ваш,
В. де ля Ф. Вэньон."

Я положил это удивительное послание в конверт. Оно вызвало у меня
некоторые сомнения. Совсем недавно я думал о возможности подобного
события, но не в такой же форме! Или этот человек сошел с ума? Как ни
странно, у меня не возникло чувство обиды или злости. Скорее, полное
недоумение и даже страх, ощущение того, что дело на этом не закончилось, и
настоящая беда только начинается...
Во всяком случае, вся эта история потрясла меня.


Я не сразу сказал Дэни о письме Вэньона. Более недели решал, как
сделать это лучше. Наконец, я сообщил ему, что у семьи Вэньона возникли
определенные затруднения, не позволяющие ему некоторое время находиться в
замке.
Конечно, это сильно искажало реальное положение вещей. Но как я мог
все объяснить? Догадываюсь, что Вэньон готовился к этому шагу уже
несколько месяцев и у него лишь не хватало мужества сообщить об этом. Но
каким абсурдным и, по совести говоря, просто грубым было подобное
письменное заявление. Да и что могли значить содержащиеся в письме