"Жеральд Мессадье. Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать, Том 2 " - читать интересную книгу автора

Этот ответ поверг ее в недоумение. Именно такого эффекта граф и ожидал.
- Так вы и здесь намерены поддерживать свою парижскую легенду? -
спросила баронесса.
- Когда я наблюдаю за поведением своих современников, у меня и в самом
деле появляется убежденность, что за мной опыт многих веков.
- Вы и меня считаете ребенком?
- Баронесса, позвольте сказать вам, что я достаточно хорошо знаю вас,
чтобы предположить: вам знаком лишь мир, в котором вы вращаетесь, а ведь
существует еще бесконечное множество других, о реальности которых вы даже не
догадываетесь. Шахматная доска, на которой играете вы, всего лишь клеточка
на другой шахматной доске, огромной и не видимой вами.
Какое-то время баронесса молчала, но недолго.
- А вы сами... откуда в вас столько высокомерия? - удивленно спросила
она.
Пожав плечами, Себастьян улыбнулся:
- Но ведь я прожил на свете гораздо дольше, чем вы.
Баронесса поднялась.
- Я счастлива, что повидалась с вами, - задумчиво проговорила она.
- Я тоже, - ответил Себастьян, наклонившись, чтобы поцеловать
протянутую руку.
- До скорой встречи.
Себастьян проводил баронессу до двери. И когда она вышла за порог, не
смог сдержать усмешки.

- Вы сделаете глубокий поклон, преклоните колено, подниметесь и, если
императрица протянет вам руку, поцелуете ее, затем отступите на три шага и
останетесь стоять, если только ее величество сама не предложит вам сесть,
что маловероятно, - поучал Себастьяна камергер.
Себастьян надменным кивком дал понять, что он знаком с этикетом.
Старший камергер, очевидно, полагает, будто имеет дело с мужланом? Принцесса
Анхальт-Цербстская и лже-госпожа де Суверби, то есть баронесса Вестерхоф,
исправляли никому, кроме них, не видимые недостатки платья.
Частная аудиенция императрицы проходила в одной из гостиных,
примыкающих к тронному залу. Двери распахнули на обе створки, и старший
камергер объявил по-русски: "Принцесса Анхальт-Цербстская". Для уха
Себастьяна это прозвучало похоже на "Аньялтшербз". Потом: "Граф де
Сен-Жермен", и наконец: "Госпожа де Суверби, фрейлина великой княгини".
Императрица сидела в большом позолоченном кресле, обтянутом красным
бархатом. Казалось, что и сама она была затянута в несколько метров
расшитого шелка неопределенного, зеленовато-коричневого цвета. Круглое лицо,
давно утратившее свежесть, с капризным ртом маленькой девочки, но ярко
накрашенным, глубокое декольте, откуда едва не вываливались две перезрелые
напудренные груди. Сквозь толстый слой румян проступала нездоровая
бледность. Редкие седые волосы были собраны в тугие колечки справа и слева
от затылка. Отекшие ноги, вбитые в туфли, обтянутые той же тканью, покоились
на низком табурете.
Пятьдесят два года, избыточный вес. Судя по ногам, явная водянка.
Сердце и почки работают плохо. Исполненная величия спесь.
Сесть никому не предложили. Даже главный фаворит Иван Шувалов стоял за
креслом с приклеенной кукольной улыбкой на лице. Поцеловав правую руку