"Уоррен Мэрфи, Уилл Мюррей. Стальной кошмар ("Дестроер" #71) " - читать интересную книгу автора

- Конечно, нет. Кто же это может помнить?
- Я. Я запомнил каждую мелочь. Ведь именно этот день был днем моей
смерти.
Смит промолчал. Перед ним был явно сумасшедший. Одна за другой в голове
Смита стремительно проносились мысли: может, появится какая-нибудь машина?
Но остановится ли она? Впрочем, по этой дороге мало кто ездит.
- В тот день я умер, - продолжал голос. - И это ты убил меня. А теперь,
Харолд Смит, посмей повторить, что ты не помнишь тот день.
- Но я действительно не помню, - медленно проговорил Смит. - Боюсь, вы
меня с кем-то перепутали.
- Лжец!
- Я же сказал, что не помню, - ровным голосом повторил Харолд Смит.
Он знал, что когда имеешь дело с неуравновешенными людьми, лучше
говорить спокойно. И еще Смиту было известно, что таким типам лучше не
противоречить, но он с детства отличался упрямством. Он не станет терпеть
бред какого-то безумца, лишь бы его ублажить.
Послышалось стрекотание маленького моторчика, и скрипучий голос
зазвучал ближе. Тут до Смита дошло, что его собеседник сидит в инвалидном
кресле, и он вспомнил, что заметил на заднем стекле фургона знак: "За рулем
инвалид".
- Так, значит, не помнишь?
В голосе звучала горечь, если не сказать - грусть.
- Не помню, - холодно подтвердил Смит и тут же услышал новый звук.
Это было тихое стрекотание, словно приглушенный звук бормашины. Звук
заставил Смита содрогнуться: он с детства ненавидел ходить к зубному врачу.
И в этот момент с глаз Смита сняли повязку. Он заморгал.
Лицо человека в инвалидном кресле было таким же высохшим, как и его
голос. Оно напоминало выцветшую скорлупу грецкого ореха, всю изрезанную
впадинами и морщинами. На лице выделялись лишь черные пронзительные глаза и
тонкий рот с бескровными губами, все остальное было мертво, давно мертво.
Зубы приобрели коричневый оттенок, из десен торчали съеденные корешки.
- Мне не знакомо ваше лицо, - сказал Смит, стараясь, чтобы его голос
звучал как можно спокойнее. От страха у него перехватило дыхание, сердце
готово было выскочить из груди.
Лицо незнакомца исказила гримаса бешенства. - Сейчас и родная мать не
узнала бы меня! - пророкотал он, опуская на ручку кресла сухой кулак. В
другой руке Смит увидел сорванную с его глаз повязку.
Впрочем, это была не рука, а трехпалая клешня из нержавеющей стали. В
ней была зажата повязка. В складках смятой ткани Смит заметил черно-белую
эмблему. С тихим стрекотом бормашины клешня разжалась, и повязка упала Смиту
на колени. Он узнал фашистскую свастику и судорожно сглотнул. Он участвовал
в той войне, но это было столько лет назад...
- Ты тоже изменился, Харолд Смит, - произнес старик уже спокойнее. - Я
тебя тоже не узнаю.
Железная клешня с шумом закрылась, пальцы с тремя суставами сложились в
неправильной формы кулак.
- Современная наука, - прокомментировал старик. - Этот протез мне
сделали в восемьдесят третьем. А управляют им электроды, вшитые в плечо.
Действует почти как настоящая рука. До этого у меня был крюк, а до крюка -
черный пластиковый колпачок на запястье.