"Робер Мерль. За стеклом (роман)" - читать интересную книгу автора

Давид поставил стакан, посмотрел на нее, глаза его заблестели.
- Проиграл, - сказал он, отчеканивая каждый слог. - В дальнейшей
перспективе - он проиграл. Подумай сама. Вот проф, у которого трения со
студентами, и вместо того, чтобы попытаться разрешить их путем диалога, он
вызывает полицию!
Давид раскинул свои длиннющие руки, казалось, они перегородили комнату
во всю ее ширину, касаясь обеих стен.
- Что станут думать о нем студенты? Вот в чем поражение, - сказал он
громко, - утрата авторитета, руководство опозорилось, доказало, что не
способно направлять свой буржуазный университет без помощи дубинок и
полиции.
Они помолчали.
- Допустим, что с марта шестьдесят седьмого года вы шли от победы к
победе, - сказала Брижитт. - В ноябре вы устроили забастовку. В январе
помяли декана и вышвырнули его фараонов. В феврале снова заняли женский
корпус. В марте. Но в марте вы еще ничего не сделали, - улыбнулась она.
- Прости, пожалуйста, мы провели бойкот курсовых экзаменов по
психологии, и я осмелюсь скромно напомнить, что тут была и моя заслуга.
- И все?
Он сделал неопределенный жест.
- Многократные выступления на лекциях, преследование реакционных
профов. Да, я забыл: важная листовка, разоблачающая преподавание социологии,
как оно понимается учеными бонзами.
- Ладно, - сказала Брижитт. - Я задам тебе только один вопрос: к
чему все это ведет? Чего вы добиваетесь? Чего хотят ваши вожди?
- Наши вожди! - в возмущении зарычал Давид.
- Прошу тебя, Давид, не так громко.
- Наши вожди! - начал он октавой ниже, но с той же силой. - Это что
еще за нелепый лексикон! У нас - вожди? Может, "социальные институты"?
(Слово "институты" он произнес с сокрушающим презрением.) Имей в виду,
товарищ, у нас нет вождей. Самое большее, рупоры идей.
Брижитт расхохоталась.
- Мне кажется, я от тебя слышала, что в каждом птичнике есть
доминирующие особи. Знаю, знаю, - сказала она, подняв руку, - я
политически неграмотна. Я знаю также, что у вас все чуваки равны. Но все же
есть некоторые, которые более равны, чем другие. Дани, ты...
- Да ничего подобного! Ты заблуждаешься! Чуваки вроде Дани - это
просто громкоговорители. Они не властны принимать решение. Любое решение
каждый раз выносит вся группа после открытого обсуждения. Да ты, в конце
концов, сама это видела.
Он помолчал и продолжал, скандируя слова:
- Вот почему твои вопросы вроде "чего вы добиваетесь?" лишены всякого
смысла. Будь мы вождями, будь у нас культ личности, тогда да, тогда мы могли
бы это знать. Но как, по-твоему, мы можем знать заранее, что решит группа
назавтра? Или что решат другие группы. Это и есть демократия, Брижитт:
уважение к стихийным решениям, к творческим возможностям каждого, к
множественности тенденций. Не говоря уже о том, что, как ты знаешь,
существует ряд вопросов, по которым "группки", как выражается "Юма",
расходятся во мнениях. Какой отсюда вывод? Вывод тот, что, прежде чем будет
выработана политическая линия, необходимо преодолеть фракционные