"Андрей Меркулов. В путь за косым дождем " - читать интересную книгу автора

огромной тенью над льдами, как живой памятник, - необычный, единственно
настоящий и недоступный оледенению в мраморе... Такой же великий памятник,
как столб огня над сапером, взорвавшим вместе с собою мост.
Был день, когда машины сели на лед. А летчики вышли. Вдруг сломалась
льдина, и самолет с четырьмя винтами оказался на краю и стал кренить ее. Он
был с полным грузом.
Я убежден - это можно и сейчас снять в документальном кино. Того, что
было, не восстановишь, но достаточно показывать зрителям лед и, проходя
аппаратом, очень точно рассказывать, как это было. И все увидят. В зале
настанет тишина. Перестанут кашлять. И все увидят, как Осипов побежал к
самолету, а лед кренился и вода показалась с краю льдины. Он вскочил в
машину, включил моторы и стал выруливать, но обломок льдины был длиною в
восемьсот метров, а для разбега надо больше тысячи. Он шел напролом, в самой
крайней решимости риска, не как безумец, а как мастер - на пределе
возможностей. Он повел самолет на разбег, и потом, когда уже все кончилось и
льдину смерили, оказалось, что следы оборвались в нескольких метрах от воды.
Если бы он промахнулся, удар многотонной машины в соседнюю льдину проломил
бы ее, и никто уже не смог бы увидеть, как они с самолетом останутся вдвоем
на дне океана, где в вечном мраке влачится лишь трос полярной станции,
собирающий грунт со дна. Чтобы оторвать самолет, он поставил его на дыбы,
медведем, рванул свечой, как истребитель, чего не делают с такой машиной.
И на секунду этот вздыбившийся крест огромных крыльев раскинулся над
равнодушием льда.
Это было одно из тех прекрасных видений, когда зримо оживает романтика.
Сейчас Борис Осипов водит реактивные самолеты из Москвы в Антарктиду.
Об этом говорят в газетах. Если вы хотите узнать, что такое романтика,
спросите у него. Но он вам не скажет. Не потому, что слишком молчалив, а
потому, что сам не определял это понятие словами - просто он в этом не
нуждается. Ему и так все ясно. Я твердо знаю, что будут делать Осипов и его
товарищи, если вдруг сама Антарктида расколется к черту. Спасать людей и
машины. Без колебания.
Чтобы узнать об Осипове, можно было и в Арктику не ездить. Все равно я
не был свидетелем, мне рассказывали. Пейзаж только помог представить. Но я
увидел там самого Осипова в дни его обычной работы. А это для меня значит
много.
Я попробовал написать об этом рассказ, но он у меня не вышел, и тогда я
решил вернуться к очеркам и говорить о фактах. Мне кажется, очень много
верного есть в утверждении знаменитого итальянского сценариста Дзаваттини,
что в наше время больших событий литературные образы часто становятся слабее
факта жизни, раскрытого во всех его срезах.
На студенческом диспуте о романтике я вдруг решил, что напишу о ней
книгу. Документальную. Чтобы тоже поспорить - пусть не постигнет нас
сомнительное счастье бесспорных книг.
О романтике спорят.
Одни говорят, что она есть. Только рассказать о ней бывает трудно -
чтобы не сбиться на громыхающий впустую тон, как от листа жести, очередным
пролетным ветром сорванного с крыши. Во всяком случае, очень прав
авиаконструктор Олег Константинович Антонов, сказавший однажды, что
"романтизм - это состояние духа, которое может сдвигать горы, но в то же
время, как нежный цветок, сворачивается от неосторожного прикосновения".