"Андрей Меркулов. В путь за косым дождем " - читать интересную книгу автора

Андрей Меркулов.

В путь за косым дождем.

ПАМЯТИ ДРУГА, ЛЕТЧИКА-ИСПЫТАТЕЛЯ ЮРИЯ ГАРНАЕВА

А если это так, то что есть красота
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

Н. Заболоцкий

Романтика - странное слово.
Никто не знает, что это такое.
Такого слова нет в энциклопедии. Там есть "ром", театр "Ромэн", есть
пять великих князей Романовых, но нет романтики.
Однажды я был на диспуте в институте, где студенты спорили о романтике.
Говорили по-разному. Или это особое состояние озаренности. Или борьба за
радость будущего. Или притяжение дальних краев. Или поиски необычного в
буднях, в творчестве. Профессор Владимир Оттович Шмидт, которому по семейной
традиции это понятие не было посторонним, справедливо заметил, наконец, что
романтика, очевидно, состоит из разных свойств и светится многими гранями...
Я вспомнил один из дней, когда, сидя в номере вполне приличной
гостиницы, где даже телефон был на столе, я пытался, глядя в окно, воочию
представить себе северную романтику Джека Лондона и думал: хорошо это или
плохо, что она во многом уже уходит в прошлое в наш век транспорта и связи?
За окном были видны двухэтажные дома. Мороз стал немного меньше - ведь был
уже апрель. Это было в поселке на мысе Шмидта, дальней точке арктического
побережья на нашем северо-востоке. Я ожидал здесь встречи с Осиповым и очень
хотел, чтобы меня пустили на полюс.
Я был разочарован тем, что не нашел знаменитой романтической Арктики.
Добрался черт знает куда, а из окошка вижу, как на улице из-за каких-то
пустяков женщина ссорится с соседкой. В руках у нее авоська. Уж если до
авоськи дошло, значит Арктику приручили. Сделали домашней. Правда, здесь и
сейчас запросто погибнуть можно, если зазеваешься в пурге. Но ты не зевай,
да и только. Живут. Привыкли. Это очень хорошо, но куда же побрела теперь
добрая старая романтика, волоча за собой одинокие нарты? Оставалась надежда
на полюс. А если Осипов туда не пустит?
Я сидел и боялся Осипова. Мне сказали, что он страшно скупой на слова.
Не только для интервью, но и для объяснений со мной, после того как скажет
свой приговор. Упрашивай потом сколько хочешь, он останется безмолвным, как
торос. О нем мне уже рассказывали, что у него слова на счету, в полете - по
штуке на сто километров. Летел он как-то, и после взлета второй пилот
говорит: "Товарищ командир, правая нога у самолета не убралась". Осипов
молчит. Время разговора не подошло. Через пятьсот километров спрашивает:
"Правая?" - "Точно". Летят дальше. Еще через пятьсот пора садиться. Осипов
спрашивает: "Так не убралась, говоришь?" - "Точно". - "Ну и черт с ней", -
говорит Осипов, прихватив таким образом сверх лимита целое выражение,
выпускает вторую ногу и, как всегда, садится с блеском.