"Д.С.Мережковский. Было и будет. Дневник 1910 - 1914 " - читать интересную книгу автора

Principium individuationis - начало различения, разделения на
личности - находится только в мире явлений, в пространстве и времени. "То,
что за явлениями, сущность мира - воля - едина и свободна от всякого
множества; она вне пространства и времени, вне principii individuationis.
Индивидуум, лицо - уже не воля сама в себе, а проявление воли и, как
таковое, уже определенно и вошло в форму явления" ("Мир как воля и
представление", II, 23). "Индивидуум - только явление; он исходит из ничего
и возвращается в ничто". Уничтожением индивидуумов "сама природа совершенно
наивно высказывает великую истину, что только идеи (роды), а не индивидуумы
(личности) имеют действительную реальность, т. е. суть полная объективация
воли" (IV, 54). Единая воля дробится на множество личностей в principio
individuationis, пространстве и времени, как единый луч на множество искр в
гранях стекла.
Наес omnes creaturae in totum ego sum, et praeter me aliud ens non est
(все эти твари суть Я, и, кроме Меня, нет ничего сущего), говорят Упанишады
Вед. Это значит: все - во мне; я - ничто; все - ничто.
Мир явлений - "обманчивое покрывало Майи, спускающееся на глаза
смертных". А разделение на личности - principium individuationis - ткацкий
стан, на котором ткется это покрывало.
Христос - высочайшая, но не Абсолютная Личность. Исшел из ничего и
вернулся в ничто. Умер и не воскрес.
Так, вынув Христа из христианства, Шопенгауэр[1] сливает его с
буддизмом; смысл обеих религий для него тождествен: "отрицание воли к
жизни". Это же последний смысл и всего мирового процесса: темная воля к
жизни, просвещенная познанием, стремится к самоуничтожению, избавлению от
муки жизни. "Нет воли - нет представления, нет мира... Остается одно ничто.
Мы прямо исповедуем: что остается за совершенной отменой воли для всех тех,
которые еще исполнены воли, есть, конечно, ничто; но и наоборот, для тех, у
кого воля обратилась вспять и отрицает себя, весь этот наш столь реальный
мир со всеми его солнцами и млечными путями - ничто" - этими страшными
словами заключает Шопенгауэр свою страшную книгу.
Так вот для чего ему нужно было отрицание Абсолютной Личности, Христа
воскресшего, - для утверждения воли к небытию.
К тому же, к чему пришла современная метафизика, приходит и современная
эмпирика. Проф. Мечников[2] в своем учении о биологическом цикле решает
вопрос о смерти хотя в иной плоскости, но почти в том же смысле, как
Шопенгауэр.
Смерть страшна и болезненна, потому что в теперешнем состоянии
человеческого организма люди умирают преждевременно; когда же они будут
доживать до глубочайшей старости, завершая "биологический цикл",
естественный круг животной жизни, то смерть перестанет быть страшною. Как
при наступлении ночи является желание сна, так при наступлении старости -
желание смерти: старому, как усталому, "умереть - уснуть". Все религии,
учения о бессмертии личности основаны на страхе смерти; с его исчезновением
исчезнут и все религии.
При таком решении вопроса о смерти не приходит в голову мысль о том,
что страх смерти, животный, безличный, бессознательный, и страх
человеческий, личный, сознательный - не одно и то же; что страх смерти не
обостряется, а притупляется болью, как пьяною горечью оцета. Чем меньше
боль, тем больше страх, тем яснее сознание, неотразимее вопрос: что же будет