"Д.С.Мережковский. Св.Иоанн Креста ("Испанские мистики" #1) " - читать интересную книгу автора

пожалела и подумала, что, может быть, любимый праздник, Рождество
Богородицы, отпразднуют они и здесь, в этом бедном домике, так же свято, как
в церкви. Чувствовала, что недаром вспомнила, именно в этот день, чудо,
которым спасла Жуана Пресвятая Дева Мария. Только теперь, казалось ей,
поняла она это чудо как следует; поняла, что в нем совершилось посвящение
сына ее в рыцари Прекраснейшей из всех дам, Царицы Небесной.
"Матерь Божия, Ты спасла его; да будет же он слугой Твоим во веки
веков!" - молилась она и чувствовала, что молитва ее исполнится. И так же,
как тогда, пять лет назад, когда она думала, что сын ее погиб, ледяная
молния ужаса, - всю ее пронзила теперь огненная молния радости. Радовалась
так, как будто уже знала все, что сделает для мира сын ее, св. Иоанн Креста.


12

В 1553 году Каталина исполнила свой давний замысел переселиться из
городка Фонтивероса в большой соседний город Медина-дель-Кампо, где работал
Франческо с женою и где надеялась она найти и для себя лучший заработок.
Город этот, с пятьюдесятью печатными станками, восемьюдесятью книжными
лавками и множеством школ, был одним из просвещеннейших городов Испании: вот
почему Каталина надеялась также, что здесь ей будет легче поместить Жуана в
бесплатную школу (Вrunо, 52).
Путникам, идущим или едущим на мулах, как ехали Жуан и Каталина по
красноватой, знойной и мглистой, окруженной бледными холмами, великой
равнине Леона, город, весь розовый, потому что построенный из кирпичей этого
цвета, казался одним из тех волшебных городов, что строит в облаках
заходившее солнце. В эти дни город этот был одним из богатейших торговых
городов Испании, куда на знаменитые по всей Европе трехмесячные ярмарки,
ferias, съежались купцы и привозили товары со всего Старого и Нового Света.
Только что Жуан въехал в город, как оглушен был, после фонтиверского
затишья, шумом и гамом, изумлен странными одеждами и еще более странными
лицами разноплеменной и разноязычной толпы, объединенной только одним -
неутолимой страстью к наживе. С жадным любопытством вглядывался он в только
что вынутые из огромных тюков и выставленные в лавках ярмарочной Большой
Площади, Plaza Mayor, тончайшие, белые, как снег, французские и голландские
полотна, великолепные фландрские ковры, златотисненые кордовские кожи,
драгоценные шелковые ткани Гренады и Валенции, сверкавшие радугой на солнце
венецианские хрустали и привезенные с островов Западной Индии не виданные в
Европе плоды, шкуры зверей и перья птиц, такие же яркие, как тут же
выставленные самоцветные камни из чилийских и перувианских копей.
Вглядывался с жутким любопытством и в старых менял с крючковатыми
пальцами-когтями, считавших золотые реалы и подозрительно испытывавших на
зубе добротность монет (Вrunо, 8. Baruzi, 75-76).
Вдруг навалился на него всею громадой своей внешний мир и так подавил
его внутренний, что грозил его уничтожить; мнимое Все, Todo, казалось ему
действительным, а действительное - мнимым. Вот когда, может быть, уже
началась в душе его великая борьба Всего и Ничего.
Я самого себя уже не знаю...
я мое бежит от меня,
и пустота во мне бесконечная.