"Д.С.Мережковский. Письма " - читать интересную книгу автора

Голодный мальчик, съевший своего товарища, не мог его не есть, так же,
как Россия не может сейчас не иметь Советского правительства. Не находите ли
вы, мистер Уэллс, что эти две истины одинаково неоспоримы и неутешительны?
Во всяком случае, смею вас уверить - в этом, впрочем, вы, может быть,
когда-нибудь уверитесь по собственному опыту, - что примирение с
большевизмом, которое вы нам советуете, - "сначала на вкус ничего, а потом
пахнет".
Вы полагаете, что довольно одного праведника, чтобы оправдать миллионы
грешников, и такого праведника вы видите в лице Максима Горького. Горький
будто бы спасает русскую культуру от большевистского варварства.
Я одно время и сам думал так, сам был обманут, как вы. Но когда испытал
на себе, что значит - "спасение" Горького, то бежал из России. Я предпочитал
быть пойманным и расстрелянным, чем так спастись.
Знаете ли, мистер Уэллс, какою ценою "спасает" Горький? Ценою
оподления, - о, не грубого, внешнего, а внутреннего, тонкого, почти
неисследимого. Он, может быть, сам не сознает, как оподляет людей. Делает
это с "невинностью".
Я многое мог бы рассказать о "спасенных" Горьким, но боюсь повредить
оставшимся в руках "спасителя".
Скажу только о себе. Кажется, он не забыл мне книги моей "Грядущий
Хам". Когда я имел слабость или глупость написать ему, что умираю от голода,
он ничего не ответил, только велел сказать через одного из своих подручных,
что выкинет мне собачью подачку - "красноармейский паек". Чтобы остаться в
живых, я должен был принимать такие подачки от других большевиков, но не
захотел принять от Горького.
Он окружил себя придворным штатом льстецов и прихлебателей, а всех
остальных - даже не отталкивает, а только роняет, - и люди падают в черную
яму голода и холода. Он знает, что куском хлеба, вязанкою дров с голодными и
замерзающими можно сделать все, что угодно, - и делает.
Ленин - самодержец, Горький - первосвященник. У Ленина власть над
телами, у Горького - над душами.
"Всемирная литература", основанная Горьким, "величественное"
издательство, восхищает вас, как светоч просвещения небывалого. Я сам
работал в этом издательстве и знаю, что это - сплошное невежество и
бесстыдная спекуляция. Главный агент Горького, Гржебин, скупил за гроши всю
русскую литературу, из-под полы, как мешочник; одному писателю платил даже
не деньгами, а мерзлым картофелем.
Вас умиляют, а меня ужасают основанные Горьким "Дом наук" и "Дом
искусств" - две братских могилы, в которых великие русские ученые,
художники, писатели, сваленные в кучу, как тела недобитых буржуев, умирают в
агонии медленной. Уж лучше бы их сразу убили - приставили бы к стенке и
расстреляли.
Горький - "благодетель" наш. Но не я один, а все русские писатели,
художники, ученые, когда снимут веревку с их шеи, скажут вместе со мною:
будь они прокляты, благодеяния Горького!
Нет, мистер Уэллс, простите меня, но ваш друг Горький - не лучше, а
хуже всех большевиков - хуже Ленина и Троцкого. Те убивают тела, а этот
убивает и расстреливает души.
В Москве изобрели новую смертную казнь: сажают человека в мешок,
наполненный вшами. В такой мешок посадил Горький душу России.