"Ицхак Мерас. Вечный шах" - читать интересную книгу автора

днями пропадал у Мейки и Эстер.
Все уже знали: будет гетто.
- Ты слышал, что общаться евреями запрещено? Тебя сцапают и угонят в
Германию. Так сказал Янеку дядя.
Янеку было худо. Янек ходил, понурив голову, потому что Мейка со
звездами, Эстер со звездами, а он - без ничего. Тогда Янек достал желтый
лоскут и нашил на свою одежду шестиконечные звезды. Это было в тот день,
утром.
- В тот день... - снова говорит Янек. - Мне все не верилось, что будет
гетто и что нас с Мейкой и Эстер разлучат...
В тот день...
Так говорит Янек. Кажется, голос такой же, как всегда, но лоб совсем
уже серый, и слышно, как он скрипит зубами.
В тот день во двор зашел немец. Там, на дворе, он увидел Эстер. Он
двинулся прямо к ней. Он улыбался и манил ее пальцем. Она все пятилась,
пятилась, хотела бежать от него. Тогда немец крикнул, и она остановилась.
- Ком хир, ком хир, кляйне юдин, - сказал немец.
Он схватил ее за руку и поволок в сарай.
Эстер кричала, звала на помощь.
Янек искал, чем бы ударить немца, но ничего такого не было под рукой.
Тогда он бросился на кухню, схватил топор. Но Мейка уже вошел в сарай. Вошел
без ничего, с голыми руками, стиснув кулаки. Он хотел задушить немца. Он сам
не знал, что он хотел сделать.
Когда Янек выбежал с топором, он услышал три выстрела. Немец вытолкал
из сарая тело Мейки.
Янек был осмотрительнее.
Он обошел кругом.
Он шел осторожно, на цыпочках.
Немец у самой двери, тут же, на пороге, повалил Эстер и срывал с нее
платье. Одной рукой зажал ей рот, а другой стягивал одежду. Он сидел на
ногах Эстер, откинувшись назад.
Немец сидел очень удобно. Янек взмахнул топором и со всей силой ударил
немца по черепу.
Я молчу.
Что я могу сказать?
Мне хочется крикнуть: "Эстер, Бузя моя!" По говорить сейчас невозможно.
Надо молчать.
- В тот день... - говорит Янек.
Мы идем дальше. Янек и я. Круглого камешка уже нет. И хорошо. Это вовсе
не мячик, и мы не футболисты. Ни я, ни Янек не стоим на воротах. И он не
рвется к моим, а я - к его воротам. Нет никаких ворот.
- В тот день ты вместе со всеми пошел в гетто, - говорю я.
- Да, - говорит Янек, - я пошел. Я не мог бросить Эстер одну, не мог
оставить ее отца и мать. И Мейку. Я не мог его бросить. Я хотел, чтобы Мейка
был там же, где все. Я хотел, чтобы он всегда был со мной. Видишь, что было
в тот день.
Лоб его по-прежнему серый, скулы обтянуты.
Я не хочу, чтобы лоб у Янека был серый и зубы скрипели.
Я должен что-то сказать ему, но не нахожу слов.
- Ты большой человек, Янек, - наконец удается мне выговорить.