"Виктор Меньшов. Я боялся - пока был живой" - читать интересную книгу автора

снился, да дед? Приедет бумага в сопровождении нотариуса. Так что тебе
останется только подписать документ, и ты свободен, дедуля... Чем это тут
так мерзко пахнет?
Вовик сморщился и закрутил головой. Шмыгло поспешно объяснил:
- Это суп, который пригорел. Дед тут жрать потребовал, ну я ему и
разрешил тарелку супа в комнату принести. Только суп этот сгорел, пахнет -
ужас как. Я хотел форточку открыть, да дед ни в какую - простыл, говорит.
- О здоровье своем дедуля печется? - весело поинтересовался Вовик. -
Это хорошо: значит, жить старый интересуется. Запах по такому случаю
придется потерпеть. Клиент нам нужен здоровым, без причин зачем кому-то
здоровье вредить? Верно, дед?
Вовик уселся на край стола, пододвинул к себе блюдечко, достал
сигареты, зажигалку.
Арнольдик забеспокоился:
- Не надо курить! - не выдержав закричал он, видя как Вовик засунул в
рот сигарету и приготовился чиркнуть зажигалкой.
Вовик удивился:
- Это почему бы еще?
Арнольдик попытался объяснить, заюлил:
- Вредно курить, - не найдя ничего лучшего для объяснений, брякнул
он.
- Кому вредно? - усмехнулся Вовик.
- Мне вредно! - в отчаянье выкрикнул Арнольдик, понимая, что
аргументов у него не хватает.
- Тебе вредно, вот ты и не кури, - пожал плечом Вовик.
Он франтовато откинул крышечку своей, щегольской зажигалки и крутанул
колесико...


глава пятая

Когда дым рассеялся, когда затих грохот взрыва, сквозь завесу пыли
стали проступать следы разрушения: дверь в кухню снесло начисто, почти вся
мебель в квартире была переломана, а под обломками этой мебели лежали
бездыханные тела.
Взрыв был настолько силен, что даже меня, вместе с моей коляской,
сбросило с пьедестала, а на колени ко мне шлепнулся Петюня, которого сдуло
сквозь окно между лестничными клетками от дверей квартиры вместе с
ковриком, на котором он спал.
Пока я успокаивал перепуганного Петюню и обдумывал дальнейший план
действий, в квартире происходило следующее.
Первой очнулась Нинель. Во время взрыва она опрокинулась на спину
вместе с креслом, которое и укрыло ее от летящих обломков, явившись
своеобразной защитой.
Она в ужасе осмотрелась, увидела Арнольдика, лежащего лицом вниз,
раскинув руки, на краешке устоявшего обеденного стола. Не решаясь даже
дотронуться, она склонилась над ним и позвала тихонько:
- Арнольдик, милый, ты меня слышишь? Ты живой?
Арнольдик слабо застонал, зашевелился, невнятно ответил:
- Я, кажется, жив. Ой! Только я ничего не вижу и у меня горят щеки,