"Виктор Меньшов. Перстень Люцифера" - читать интересную книгу автора

она сидела у стола и строчила что-то бисерным почерком в большую
бухгалтерскую книгу. Она называла эту писанину "мемуар".
Она так и говорила: - Я пишу свой мемуар ...
Название придумал ей Домовой: "Так получилось".
Сидели теперь целыми днями бабка и Домовой каждый за своим краем
кухонного стола, пили чай и писали, строчили всяк про себя и про свое. Так
и жили.
Этажом ниже Домового и бабушки, проживал Семен Какашкин - Величайшая
Жертва Всех Времен и Народов. Он, например, считал, совершенно всерьез, что
даже его появление на свет было ни чем иным, как злобной провокацией, чтобы
в жизни предать его бесчеловечным, неимоверным мучениям. Позавидовав
Домовому и бабушкеГоремыкиной, он взялся за изложение своего горестного
жития.
Жизнеописание свое он писал под псевдонимом. Но писал он не просто
мемуары, а совершенно новый жанр, и выглядело это так: С. Мартиролог. "Моя
не - жизнь" роман -страдание.
Таким образом дом пополнился еще одним писателем и Женька заявила,
что это уже не просто жилой дом, а дом литераторов. И пожаловалась
Реставратору Летописей, что только она одна бесталанная, кроме нее в доме
пишут все. На что Реставратор ответил ей:
- Да что Вы! Люди делятся на две категории: те, кто пишет, и те, про
кого пишут. Вы, Женечка, талантливо живете, пускай про Вac другие пишут.
Вспомнив это, Женька усмехнулась: может, так оно и лучше.
И тут же вспомнила о делах. Так, на втором этаже. На втором этаже
опять писатель! Ну, этот самый что ни на есть настоящий. Он писал и пишет
всю свою сознательную жизнь, а как говорит его приятель и задушевный друг,
Иван Иванович, "всю свою бессознательную жизнь". Он регулярно посылает свои
стихи по редакциям, и так же регулярно получает отказы. Но он славный
старик. А стихи? Ну что же, что стихи... Стихи, как блохи, вцепятся, не
отдерешь.
Так, а что у нас на первом? На первом временно никого. Проживал там
до недавнего времени в служебной коммунальной квартире Историк Мира и
Государства Российского Николай Пупкин, который всем говорил, что пишет
Историю. Но никому не показывал. Подселяли к нему в свободную служебную
комнату дворников. И менялись эти дворники очень часто.
И вот Пупкин как-то целый день писал, а писал он про
Татаро-Монгольское иго, и уснул прямо за столом письменным. И снилось ему,
что татары в города входят и всех резать начинают...
Проснулся - кто-то в двери звонит. Пошел открывать. Открыл - а перед
ним - татарин. Живехонький и с метелкой в руках.
Пупкин спросонок не сообразил, что это дворник, заорал:
-Татары в городе!
И прямиком - в окошко.
Главное, что окно на первом этаже, так он умудрился вниз головой
прыгнуть. Голова, естественно, от такого с ней неестественного обращения -
вдребезги.
Приехали на следующий день из Института Мозга, поискали по мостовой,
мозга нигде не обнаружили, очень удивились, и уехали, следом за ними - из
Института Антропологии. Те собрали аккуратно все осколочки черепушки,
упаковали все в ватку и увезли. Сказали, что будут по черепу для потомков