"Герман Мелвилл. Энкантадас или очарованные острова" - читать интересную книгу автора

телу самой смерти.
Нельзя сказать чтобы название "Очарованные" не было применимо к ним и в
другом смысле. Тут мы касаемся одного из обитателей этих окраин,
принадлежащего к классу рептилий, присутствие которого на островах дало им
другое испанское название - Галапагос. Так вот, что касается живущих там че-
репах, то на их счет в кругу моряков долгое время сохранялось поверье, не
столь ужасающее, сколь карикатурное: матросы были серьезно убеждены, что все
морские офицеры, особенно командоры и капитаны, обладавшие дурным нравом,
после смерти (а иногда и до нее) превращались в черепах и становились
единственными хозяевами этих раскаленных пустырей, напоминающих окрестности
Мертвого моря.
Вне всякого сомнения, столь печальные мысли были первоначально вызваны
необычайно унылым ландшафтом, но, быть может, в еще большей степени и самими
черепахами. Ибо кроме чисто физических очертаний в их внешнем облике
заключается нечто до странности проникнутое самоосуждением. Ни в каком ином
одушевленном теле извечная печаль и безнадежность не выражены с такой
унизительной наглядностью, а сведения об их удивительном многолетии только
усиливают это впечатление.
Подвергая себя риску прослыть человеком, до абсурдности верящим во
всякие чудеса, я не могу удержаться от признания, что иногда, даже сейчас,
покинув многолюдный город, чтобы пробродяжничать июль и август в горах
Адирондак подальше от городской суеты, поближе к притягательным таинствам
природы, там, когда случается мне присесть на мшистое ложе какой-нибудь
глубокой лесной лощины в окружении распростертых на земле стволов сосен,
подточенных временем и насекомыми, я припоминаю, будто во сне, свои другие,
более дальние странствия в самом сердце заколдованных островов, испепеленных
солнцем; в памяти оживают призраки темных панцирей и безлистных чащоб с
торчащими там и сям вялыми черепашьими шеями; и снова возникают перед
глазами застывшие стекловидные камни, истертые временем и изборожденные
глубокими канавами, которые проточили в них черепахи, медленно, из века в
век ползающие по островам в поисках скудных лужиц воды; и тогда я начинаю
понимать, что в свое время мне действительно довелось преклонять голову на
земле, околдованной злыми чарами.
Мало того, живость моих воспоминаний либо склонность воображения ко
всему таинственному такова, что я не решаюсь утверждать, будто не являюсь
случайной жертвой оптического обмана, вызванного Галапагосами. Довольно
часто в кругу веселой компании, и особенно на пирушках при зажженных свечах
в каком-нибудь старомодном особняке, где отдаленные углы просторной
прямоугольной комнаты плотно завешаны тенями, напоминающими о призрачных
порослях пустынных лесов, я вдруг привлекаю внимание друзей своим
неподвижным взглядом и внезапной сменой настроения; в то время сам я
отчетливо вижу медленно выползающий из воображаемой чащобы и тяжело
волочащийся по полу призрак гигантской черепахи с надписью: "Momento...",
горящей огненными буквами на ее спине.


НАБРОСОК ВТОРОЙ

Ужасны лики и обличья странны...
Природу в дрожь бросает от тоски